Хроники объявленного Апокалипсиса - [142]

— Да, почти все! — Воскликнул аким, отдавая мне ковшик — Я и сам уже неделю животом маюсь.

Я успокоила его весёлым голосом:

— Ничего, я уже сегодня вас всех вылечу. Есть у меня для вас лекарство для многих болезней. Кроме кретинизма и ампутаций почти всё лечит. А сколько вас здесь жило до потопа и сколько людей сумело спастись во время него? Видела я ту волну, которая меня несла, когда она дальше умчалась. Метров сто в высоту, не меньше. А здесь она могла быть и повыше.

Тимофей грустным голосом ответил мне:

— Когда-то в Каражале жило больше восемнадцати тысяч человек, Валюша, а сейчас нас осталось меньше четырёх, да, и те так и норовят найти себе смерть. — Он опрокинул последний ковшик, подошел к люку и спросил — Так что, эту воду теперь можно смело пить? Мне в это что-то не верится.

Забрав ковшик, я опустила вниз кружку и сказала:

— Давай на всякий случай подождём полчаса, а потом ты наберёшь мне кружку воды из первой бочки и я её выпью.

Аким не стал возражать и мы поговорили с ним полчаса о жизни каражальцев, а она была незавидной. В этом городе жили рабочие, добывавшие железную руду, но во время кризиса металла в Казахстане стали производить меньше и поэтому рудник работал меньше, чем на половину своей мощности. В общем народ за последние четыре года здорово обнищал, но когда стало ясно, что катастрофа не будет смертельной, им всё же удалось построить двадцать пять укрытий. Они просто заложили в трёхэтажных домах все оконные проёмы и укрепили стены и крышу бетоном и металлическими листами, Но практически во всех убежищах волной были завалены выходы. В общем спаслись они просто каким-то чудом, хотя в двух убежищах люди всё же погибли. В них не были залиты бетоном подвалы, а потому вода поднялась до уровня середины третьего этажа, но и там никто не выжил. Почти треть каражальцев сошла с ума и покинула город в конце зимы, после сообщения, сделанного двадцать третьего февраля. Как они выжили, никто не знал, но с началом лета, когда живые ещё не похоронили всех мёртвых, они вернулись. Хорошо, что это была небольшая группа всего и двенадцати колбитов, так прозвали этих хищных тварей, которые и при жизни были ублюдками и моральными уродами, казахи. Они все превратились в самых настоящих монстров, невероятно сильных, быстрых и неутомимых.

Да, ничего радостного Тимофей мне так и не сказал, если не считать того, что по его словам в городке Жайрем имелись не только крупнокалиберные пулемёты, но и бронетранспортёры. В этом городке нашли приют солдаты и офицеры мотострелкового полка казахской армии. Они и хотели бы отправиться в рейд, но у них не осталось ни капли солярки. Что же, если так, то я действительно смогу обзавестись вожделенными пулемётами и боеприпасами. То, что у каражальцев не было бензина для их машин, меня не очень-то волновала. Зелёные лепестки с одинаковым успехом могли производить не только его, но и отличное моторное масло ничуть не хуже самых лучших сортов минерального, только без присадок, но они у меня и так имелись в "ПАРМЕ". Лично меня куда больше обрадовало то, что у них на руднике стояло тридцать карьерных самосвалов "Краз". Вот это была техника, не чета всяким китайским грузовичкам типа того пикапа, на котором он подъехал. Когда прошло полчаса, я напомнила Тимофею о кружке и он зачерпнул воды из первой бочки. Взяв её, я приблизилась к окну и демонстративно выпила всю кружку, после чего облизнулась. Вода, как я того и ожидала, была просто великолепной на вкус, но что самое главное, холодной. Широко улыбнувшись, я сказала Тимофею ехидным тоном:

— Тимоха, вообще-то ты можешь подождать с часок. Вдруг я того, возьму и помру от вашей воды.

Энергично помотав головой, аким ответил:

— Ну, уж нет, я лучше сейчас напьюсь вдосталь и поеду. Ладно, это всё хорошо, Валентина, но как нам с тобой договориться? Послушай, хочешь я вместе с детьми стану твоим заложником? Пойми, нам очень нужна твоя помощь.

— Ты что, с ума сошел, Тимофей? — Возмущённо воскликнула я и со вздохом сказала — Отправляйся в город и скажи своей гвардии, что как только они отгонят народ от ворот, я сразу же въеду в Каражал. Подумай заодно о том, где бы я могла найти у вас хорошо охраняемую стоянку и мы продолжим переговоры. Пойми, Тимоха, я во что бы то ни стала должна доехать до своей дочери, а потому предпочитаю не верить никому и из своего "Уральчика" не выйду до тех пор, пока не почувствую, что вам можно доверять. Извини, но я не имею права рисковать.

Тимофей кивнул, забрался в кузов пикапа и склонился над бочкой с водой. Пил он долго, а как только оторвался от воды, то заулыбался и громким, весёлым голосом крикнул:

— А вода-то и в самом деле просто замечательная. Так значит её теперь нужно раздать людям почти всю, налить в неё нашей ядовитой дряни и бросить в каждую бочку по полкило воблы?

Я кивнула, Тимофей сел в пикап и уехал. Теперь он ехал очень осторожно, чтобы не расплескать ни капли драгоценной влаги. Когда он въехал в Каражал, только усилия бойцов, вооруженных автоматами, спасли воду. До меня донеслось таканье автоматов, бойцы были вынуждены стрелять в воздух, чтобы привести людей в чувство. Тимофей действовал жестко. Он решительно дал в морду ещё нескольким мужикам и первыми воду стали пить, как я видела это в бинокль, беременные женщины и маленькие дети. Боже, как же жадно ребятишки пили воду! У меня даже слёзы навернулись на глазах. Всё это время, отчаянно жестикулируя и указывая руками на бочки, Тимофей объяснял людям, что теперь чистой воды у них будет, хоть залейся, нужно только проявить немного терпения. Вскоре пикап куда-то поехал, а за ним потянулась толпа людей, но три десятка бойцов, так и не выпив ни глотка воды, остались. Что же, всё правильно, ведь вы же мужчины, чёрт вас побери. Закрыв люк, я завела машину и медленно поехала в город. Как только я пересекла городскую черту, вокруг моего миникаравана выстроились бойцы Тимофея, а сам он побежал вперёд, показывая, куда нужно ехать. Улицы в городе были широкими и в нём даже росли деревья и немало. Глядя по сторонам, я увидела, что большинство домов в Каражале были разрушены, стеной огорожена в общем-то небольшая часть города и что люди приносят в него извне кирпичи и лепят из них домишки. С трёхэтажных домов, расположенных в центральной части города, уже были сорваны все стальные листы и теперь в них снова пробивали окна.