Хроники объявленного Апокалипсиса - [137]

Аргон остался снаружи, а я забралась на свои роскошные полати красной кожи и уснула не раздеваясь, а только сняв берцы, автомат и разгрузка находились у меня под рукой, точнее висели прямо под носом. Ночь прошла спокойно, хотя я и просыпалась пару раз. В половине седьмого утра меня разбудил будильник и в восемь, позавтракав тушенкой с треской вместо хлеба, я съела полбанки, а вторую половину в один миг проглотил Аргон, после чего с грустным видом принялся грызть вяленую, несолёную рыбу. Кажется, эскимосы называют такое блюдо юколой. Моему псу юкола не очень нравилась, но иначе он не получил бы причитающихся ему двух зелёных лепестков. Мы проехали мимо холмов и покатили на север. До обеда пейзаж не менялся, всё те же холмы, только травы стало поменьше, а песка побольше. В обед я, как и вчера, сварила рыбный суп, но на этот раз не из осетрины и палтуса, а из жутко твёрдой, хоть пили её, юколы, акульего мяса, не всё же лисам радоваться, и морского угря. Хотя слово сварила, это сильно сказано, я ведь всего-то и сделала, что настрогала ножом "Катран", "Джангл Кинг" пасовал перед такой напастью, быстро тупился, юколы, порезала маленькими кубиками куда более мягкую акулятину и угря, заложила всё в небольшую кастрюльку и полчаса варила. Не знаю, кем была та юкола, когда плавала в океане, но вкус рыбного супа она улучшала весьма основательно и с треской я с удовольствием слопала весь суп, а потом выпила ещё и чая со сгущёнкой.

После обеда, когда я проехала ещё километров двадцать, а всего, если по спидометру, четыреста тридцать два, но по прямой всё же наверное меньше, очень уж много я петляла между холмов, ландшафт резко изменился. Впереди показалась широкая ложбина, по которой недавно протекала речка, а теперь остались одни только лужи. Вдоль речки росли какие-то кусты местных растений и я сразу же остановила машину, открыла верхний люк и, выбравшись наружу, принялась внимательно осматривать ложбину в бинокль. Ничего подозрительного я не заметила, но в одном месте увидела следы верблюдов, ведущие через русло пересохшей речки с одного берега на другой. Туда я и направилась, считая, что верблюдов не проведёшь, они всё знают. Тем не менее, подъехав к "броду", я все же вышла из машины и пока Аргон справлял свои дела, прощупала песчаное с галькой дно шестом. Вроде бы оно было плотным, но я все равно переехала через речку с разгона. Мало ли что может случится. Застрянешь чего доброго, потом уродуйся. Вскоре я снова ехала, петляя между холмов. Они стали пониже и встречались уже пореже. Перед одним таким я заночевала, а когда утром отправилась в путь, то уже километров через пятнадцать увидела с вершины даже не холма, а просто возвышенности, какой-то посёлок. Ну, это громко сказано, скорее руины посёлка, ведь в нём деревья сохранились значительно лучше, чем дома и прочие постройки.

Посёлок находился в пойме небольшой реки, был совсем маленьким и полностью разрушенным. Он лежал километрах в четырёх передо мной, как на ладони. Резко затормозив, я открыла гидравлическим подъёмником тяжеленный, засыпной люк двойного бронирования и выбралась по подвесной лесенке наверх. Достав бинокль, я принялась вглядываться через него в руины и через несколько секунд меня охватил ужас от увиденного. Среди развалин нескольких домов, стоявших ближе всех остальных к реке, творилось нечто ужасное. Несколько десятков совершенно голых мужчин, вооруженных какими-то дикого вида секирами, в общем чем-то вроде мачете, устроили самую настоящую бойню, напав на людей, приехавших на трёх машинах, это был фургоны "Бычок", "Газель" и "Газ-52", к ручью за водой. Мало того, что они их убили, так теперь просто бесновались, разрубая тела своими секирами и, о, ужас, да, они же были ещё и людоедами. Меня чуть не стошнило и я очень сильно перепугалась, но потом всё же взяла себя в руки и продолжила наблюдать за этим кошмаром. Наверное потому, что понимала, назад дороги мне точно нет, там за степью горы, а из посёлка вела куда-то дорога и к ней нужно было пробиваться пусть даже с боем. Банда ведь была невелика, не больше пятидесяти человек, и состояла из голых мужиков, вооруженных самодельными мачете. У них даже не было копий или луков. В общем самые настоящие дикари, когда только одичать успели? А может быть они всегда были такими, просто боялись показать свою истинную сущность?

Среди них были как казахи, так и русские и тела многих, как я успела заметить, покрывали татуировки. В общем чуть ли не половина была синяками, уголовниками. Ладно, это ещё мелочи, все они, твари, ели человеческое мясо и были просто чудовищно сильны. На моих глазах один урод оторвал дверь у "Бычка", а я знаю, какие там навесы. Их жертвами стали девять человек и все, похоже, были вооружены, но не успели пустить в ход оружие и организовать оборону. Во всяком случае пятеро людоедов нацепили на себя разгрузки и автоматы, а ещё четверо, помповые ружья и патронташи. Все девять явно были среди них самыми рослыми и сильными. По всей видимости я подъехала к концу страшного пиршества, раз некоторые потянулись к речке. Я перевела бинокль на неё и снова чуть не ахнула. Сверху, а моя машина стояла метров на шестьдесят выше речки, мне было хорошо видно, как к тому месту, где стоял посёлок, от верховий и снизу двигаются по воде зелёные ленты. Вот так зелёные лепестки! Оказывается, они тоже могут сбиваться в стаи. Ну, а ещё я в эти минуты поняла, что людоеды повинуются даже не инстинктам, а действуют импульсивно. Стоило нескольким направиться к речке, как все остальные потянулись за ними и я подумала: — "Если отцепить бытовку и цистерну, подъехать к ним поближе и выстрелить разок, то как только я раню одного, они все побегут ко мне, как и плисские алкаши. Тогда я смогу накрыть их выстрелом из "Шмеля", а остальных добью из автомата через амбразуры, а они при этом ничем не смогут мне повредить."