Хроники любви - [2]

Придет-придет, с непонятным самой злорадством думала Герда, рассматривая опухшими, но бесслезными глазами лица окруживших могилу родственников, знакомых, приятелей и приятельниц. Слез у нее не было с утра похорон, наверное, накануне кончились, слишком много их вылилось, вот и кончились. Ну что они тут стоят, пора бы и разойтись, оставить ее одну, с Гаем. Он никому не нужен был, кроме нее. Даже его родителям. Они не понимали своего сына, его стремления к независимости, выражавшемся в холодноватой отчужденности. Тем более не понимали его нелюбви к дальним путешествиям, поскольку сами вечно отсутствовали. А уж тем более не понимали его страсть — строить домики. Он строил их всегда, сколько помнил себя. Из картонок, из спичек, из камешков, из всего, что под руку попадалось. Но только не из «Лего» — цветных кирпичиков детского конструктора. Гай рассказывал, что с детства их презирал, потому что готовое. Ему нужно было сделать всё самому, добыть, найти и построить своими руками. Придумать дизайн, подобрать подходящий материал, собрать, склеить, в конце сделать дверь и прикрепить на крышу флажок. Если флажок отсутствует, значит, домик еще не готов, предстоят еще доделки. Готовые домики с разноцветными флажками на крышах стояли в квартире повсюду: на камине, на полках, на подоконниках, на специально сделанном Гаем стеллаже. Когда домиков накапливалось слишком много, Гай укладывал их в большой сундук на террасе, в сундуке он тоже сделал внутри полочки.

Друзья-приятели слегка подсмеивались над странным пристрастием Гая, но с самого начала, как только Гай снял эту небольшую квартиру, и они стали жить вместе, Герда выразила свое восхищение его «строительством», и такое счастье отразилось на лице Гая — его поняли. Странно ей было, что другие не понимали. Просто у Гая никогда не было своего дома. Родители-археологи всегда были в разъездах по миру, маленького Гая подкидывали к разным родственникам по очереди, и всегда получалось, что надолго. Они будто временами забывали о существовании сына и переезжали, перелетали из одной страны в другую, из одной точки земного шара в другую точку, где-нибудь по пути отправляя денежные чеки на содержание Гая. А однажды, вернувшись из очередного отсутствия и внимательно разглядев своего выросшего мальчика, уже заканчивавшего школу и готовящегося поступать в университет на математическое отделение, удивились его образованности, начитанности и еще большей замкнутости, и не прошедшей страсти к домикам. Откровенно посмеялись и отправились в следующее путешествие. Откуда уже не вернулись. Где-то в египетской пустыне на экспедицию напали грабители и перестреляли всю группу археологов, которые безмятежно изучали найденные в раскопках очередной гробницы золотые и серебряные изделия.

Гай получил в наследство приличную сумму денег в банке и кучу соболезнующих родственников, от которых постарался как можно дальше отстраниться.

Однажды на студенческой вечеринке Гай и Герда случайно увидели друг друга и больше не захотели расстаться. Через месяц они были женаты. Через год их совместной жизни Герда предложила Гаю купить дом. Пусть у них будет небольшой аккуратный красивый домик, свой домик. Гай резко отказался. Объяснил, что в собственном доме нисколько не нуждается. «А крыша, — засмеялась Герда, — ты на ней флажок поставишь, большой флажок!». Гай шутки не принял. Сказал, что хочет поменять специальность, а пока оставляет учебу и скоро отправляется в археологическую экспедицию. Он увидел слезы в глазах Герды и отвернулся. Конечно, подумала она, археологу дом не нужен. Гай уедет и не вернется, как не вернулись его родители. Если с ним что-нибудь случится, она не сможет спасти его. Когда они только познакомились и их мгновенно притянуло друг к другу, окружающие смеялись: «Вы как в той сказке про снежную королеву, Герда, ты спасла его, ты растопила его ледяное сердечко!». Растопила. Но не до конца, раз он задумал уехать от нее. Родителей не может забыть. Собрался им жертву принести. А многим они жертвовали ради него? Вслух Герда, конечно, ничего не сказала. Только решила про себя, что в следующее путешествие, если Гай не успокоится на одном, они поедут вместе.

Но он даже в это не поехал. Гай погиб, а она его не спасла. Её в ту минуту рядом не было. Гай сел в свою белую «Мазду», приобретенную на «наследственные» деньги, и поехал что-то купить из экипировки для экспедиции. Был туман, было скользко. Машина, перевернувшись несколько раз, разбилась вдребезги. Гай получил внутренние повреждения, «несовместимые с жизнью». Врачи всегда так говорят, когда не могут ничего сделать. Кто-то, заглядывая в ее невидящие и ничего не понимающие глаза, просил подписать какую-то бумагу. Ей, видимо, в десятый раз, стали объяснять, что на некоторые действия требуется ее согласие, она, кивая и не пытаясь вникнуть — какая разница, что они хотят, ей всё равно, — подписала. «Ну, дайте увидеть его», — взмолилась она. Ее повели в какую-то комнату, уставленную приборами, она увидела под прозрачным колпаком тело и лицо с закрытыми глазами — живое, совсем нетронутое смертью и неповрежденное, только лоб с правой стороны рассечен; лицо выражало удивление и, как ей еще показалось, испуг. «Он жив», — сказала она. «Нет, — ответили ей, — он умер». Герду почти силой вывели, ей хотелось остаться, лечь у дверей этой комнаты и ждать. Ждать, когда он встанет и выйдет.