Хроники Известного космоса - [202]

Правая нога и бо́льшая часть правой стороны туловища онемели. Другие части тела, напротив, болели, в них покалывало и пульсировало. Он снова попытался отодвинуться от источника боли, но обнаружил, что привязан. Мэтт открыл глаза и увидел окружающих.

Вокруг его необычного ложа столпились Гарри Кейн, миссис Хэнкок, Лейни и еще несколько человек, которых он не узнал. Была тут и крупная женщина в белом халате, с красными руками и с экипажными чертами лица. Мэтт сразу невзлюбил ее. Он видел такие халаты в банке органов.

– Он в сознании. – Женщина в белом халате говорила с гортанной напевностью экипажницы. – Не шевелитесь, Келлер, вы сплошь в шинах. Эти люди хотят поговорить с вами. Если устанете, скажите, и я их прогоню.

– Кто вы?

Гарри Кейн шагнул вперед:

– Это твой врач, Келлер. Как ты себя чувствуешь?

Как он себя чувствует? Секунду назад, с опозданием, Мэтт понял, что ранец не поднимет его. Но падения с высоты в милю он не помнил.

– Я умираю?

– Нет, вы будете жить, – сказала докторша. – Даже не останетесь инвалидом. Скафандр принял на себя часть удара. Сломаны нога и несколько ребер, но они заживут, если будете следовать указаниям.

– Очень хорошо, – сказал Мэтт.

Его перестало интересовать все окружающее. Не под наркозом ли он? Мэтт увидел, что лежит на спине, одна нога задрана и что-то массивное окружает его грудную клетку, мешая дышать.

– Во мне трансплантаты?

– Келлер, сейчас это не важно. Ты просто отдыхай и выздоравливай.

– А как Полли?

– Мы ее не нашли.

– Она была на «Планке». Должно быть, добралась до управления двигателями.

Лейни ахнула. Она хотела что-то сказать, но передумала.

– «Планк» свалился с обрыва, – сказал Гарри.

– Я видел.

– Это ты ее выпустил?

– Да, я, – произнес Мэтт. Лица перед ним расплывались. – Она была фанатичка. Вы все фанатики. Я сделал для ее спасения все, что мог.

Комната уплывала вдаль, как во сне, и он знал, что «Планк» поднимается.

Вдали властный женский голос с экипажной певучестью приказал:

– А теперь все вон отсюда.

Врач проводила их до двери, и Гарри Кейн взял ее саму под локоть и вывел в коридор. Там он спросил:

– Он скоро поправится?

– Отпустите меня, мистер Кейн.

Гарри подчинился.

– Когда?

– Не беспокойтесь, он не безнадежен. Через неделю поставим его на ходунки. Через месяц – посмотрим.

– Как скоро он сможет вернуться к работе?

– В лучшем случае через два месяца. А почему такая спешка, мистер Кейн?

– Дело государственной важности.

Женщина нахмурилась:

– Что бы вы ни планировали для него, помните: он мой пациент. И так будет, пока я не решу его выписать.

– Хорошо. Советую не говорить о трансплантатах, ему это не понравится.

– В его медкарте все записано, с этим я ничего не могу поделать. Но сама ему не скажу.

Когда она ушла, Лейни спросила:

– Так почему такая спешка?

– У меня есть идеи насчет Мэтта. Потом расскажу тебе.

– А тебе не кажется, что мы достаточно использовали его дар?

– Нет, – сказал Гарри Кейн. – Хотелось бы так думать, но нет.

Миллард Парлетт был совершенно измучен. В ночь на воскресенье он перебрался в кабинет Хесуса Пьетро, еще до того, как успели заменить стену, и с тех пор жил там. Еду ему присылали, спал он на кушетке Кастро – но спать удавалось мало. Временами ему казалось, что конец жизни близок, что он продержался так долго именно ради того, чтобы увидеть кризис, предсказанный им сто лет назад.

«Планк» нанес Госпиталю страшные повреждения, но восстановление шло полным ходом. Парлетт нанял строительную фирму, заплатив ей из собственных средств. Потом он представит счет Совету и добьется компенсации. А сейчас рабочие красили наружную стену его кабинета, там, где в воскресную ночь разверзлось космическое пространство.

Главной проблемой было решение половины штата Реализации подать в отставку.

События предыдущей недели оказали катастрофическое воздействие на дух полицейских. Частично это было вызвано обвинением шефа Реализации в измене и его насильственным низложением. Элейна Мэттсон и Мэттью Келлер внесли свой вклад, взрывчаткой и уловками проложив себе путь в Госпиталь. Заключенные вивария были освобождены, они учинили побоище в коридорах. Разрушение «Планка» потрясло не только персонал Госпиталя, но и все Плато Альфа, поскольку «Планк» составлял половину всеобщей истории.

Теперь же Реализация столкнулась с кошмарной неразберихой. Все рейды на плато колонистов были отменены. Широко известные мятежники разгуливали по Госпиталю, и никто не смел их тронуть. К полиции они относились с презрением. Пошли слухи, что Миллард Парлетт готовит новые законы, еще сильнее ограничивающие власть блюстителей правопорядка. Слухи были справедливы, что отнюдь не помогало делу.

Парлетт старался как мог. Он переговорил с каждым из желающих уволиться. Некоторых убедил остаться. По мере того как ряды редели, он находил все новые способы использовать оставшихся.

Одновременно он занимался четырьмя группами, представляющими политические силы Плато.

Совет экипажа раньше следовал за Парлеттом. Удача, опыт и труд позволят ему и дальше вести Совет за собой.

Экипаж в целом обычно подчинялся Совету. Однако восстание колонистов и ослабленная, лишенная единоначалия Реализация могут ввергнуть его в панику, и тогда Совет перестанет что-либо значить.