Хроники императора. Начало пути - [10]

Прикрыл глаза и просто стал думать обо всем, что придет в голову, стараясь воспринимать все отстраненно, будто перебирая незначительные факты и не придавая им значения. Мысли опять были легкими, неспешными, плыли себе куда хотели, периодически цепляясь то за одно, то за другое, но долго ни на чем не останавливаясь. Постепенно почти перестал о чем либо думать, так, изредка если всплывет какая мыслишка. Необычное состояние, но удержать его долго не получалось, сбивался. Да и Иргель вернулся. Он стоял с краю поляны и неотрывно смотрел на меня.

- Иргель, доброе утро! - я поздоровался так, как было принято у них здесь, сначала имя, к кому обращаешься, потом приветствие. Вчера разучили, все-таки красивый язык, певучий.

- Доброе утро, Алистер! - в ответе имя ставилось в конец приветствия и никак иначе, почему так правильно и по-другому нельзя, я так и не смог понять, что ж, оставим на будущее.

Он остановился у входа в пещеру, там было выложено камнями кольцо для костра с углублением в земле. Что примечательно, почва доходила до зева пещеры, как до границы, а дальше шел каменистый слой, такая вот причуда природы. Наскоро разведя небольшой костер, Иргель взял принесенный из леса пучок трав и сунул его в огонь. Трава не загорелась, как я ожидал, а стала источать густой белесый дым, образуя небольшие, медленно рассеивающиеся облачка. С этим добром он и направился ко мне.

Еле сообразив, что от меня требуется, его "Алистер, сидеть, спать" было довольно неожиданным, я прикрыл веки и постарался расслабиться, благо опыт уже, какой-никакой, есть. И тут же дымящая трава стала порхать вокруг меня подобно мотыльку. Дым забивался в ноздри и был повсюду, он даже чувствовался кожей, настолько был плотный - не просто теплый воздух со специфическим запахом, а именно густой и вязкий, казалось, что вокруг кроме него ничего больше и нет. Голова стала легкой, отчасти чужой, звуки притупились, отдаляясь все дальше и дальше, лишь обоняние работало на полную катушку, погружаясь все глубже и глубже в приторное белесое марево. Надеюсь, Иргель знает, что творит. Забыть случившееся у меня никогда не получится, и я обязательно спрошу, к чему это все было. Он явно меня к чему-то готовит, а тот камень был своего рода проверкой, просто что-то пошло не так. Пока такая версия, а там посмотрим. Мысли роились все медленнее и неохотнее, все сложнее становилось додумать что-либо до конца, суть рассуждений ускользала где-то посередине и я, в конце концов, отключился.

Знакомое чувство, то же небытие, лишь со слабой связью с внешним миром, будто нахожусь в закрытой комнате, внутри своего тела, необычные ощущения. Страха не было, только интерес. Что там Иргель хотел, что бы я расслабился и заснул? То есть постараться ни о чем не думать, я так понимаю. Что же, условия он мне для этого все создал, никаких внешних раздражителей, ничего отвлекающего. И я не стал противиться, самому было интересно.

Пришел в себя от легкого тормошения, надо мной склонилась довольная, улыбающаяся физиономия Иргеля, с чего вдруг ему так радоваться то, что случилось? Ах да, под конец своего полусна я вроде бы вошел с ним в контакт, вернее, почувствовал его, и знал, что он чувствует меня, этого ли он добивался? Хорошая, кстати, травка, неужели сразу нельзя было начать с нее, пропустив эпизод с камнем, меньше мороки бы было. В желудке заурчало, я хоть и ел совсем недавно, но жор напал колоссальный. Поднявшись, он позвал меня в пещеру, где мы и умяли по одному ахуму, жить сразу стало легче. Потом опять начался урок языка, теперь учились строить фразы. Ничего сложного, простеньке " я иду", "ты идешь" и так далее. В общем и целом, система речи была намного проще русского языка, окончания почти не использовались, все становилось понятным из ситуации и по произношению. Вот с последним и была основная морока, но и она, с горем пополам, сдавалась моему упорству.

Дальнейшие дни стали похожи один на другой. Сон, еда, медитации с дымом, походы за ахумом и другими фруктами, которые хоть и разнообразили наш рацион, но все же ахум был его основой, и скоро уже стал претить. Продолжали обучение языку, иногда уделял время и Баруту, косолапый непоседа редко ночевал с нами, постоянно где-то пропадал, а прибегая обратно, всегда пытался подставить башку под ладонь, клянчил ласку. Время шло, минула неделя, потом две, и непрекращающаяся череда повторяющихся событий превратилась в рутину. Иргель почти не покидал меня, медитация, походы за едой, возня с Барутом, мы все делали вместе. С одной стороны такая забота была понятна чисто человечески, с другой стороны я был уверен - он видит во мне ученика. И чему-то учит, только чему? Языку само собой, но совместным медитациям он уделял особое внимание. Если практиковаться в общении мы могли в любое свободное время, то посиделки с костром и обкуриванием белесым дымом были всегда строго по графику.

Никаких новых способностей я в себе так и не ощущал. Все, что давали мне эти уроки, это более легкое вхождение в состояние отрешенности и достижения состояния, когда я мог чувствовать его, не более. Но, видно, для него мои успехи были неожиданны, и он всякий раз удивленно качал головой. Да уж, чего-то я явно не понимаю.