Хроники Армагеддона - [43]

Мы бросили якорь в десяти футах от суши. Я спрыгнул на мель. Воды по лодыжку. Тепло. Местность более дикая, чем рядом с пристанью. С одной стороны, меньше живого населения — меньше мертвого населения. С другой, деревья мешали круговому обзору с маяка.

За последние несколько дней Уильям довольно сносно научился обращаться с ружьем. У него осталось 700 патронов 22 калибра, у меня всего 450 223-его (я тоже немного попрактиковался в стрельбе по мишеням). Мы подползли к окружавшему маяк леску. Тут мы услышали какой-то стук. Чем ближе мы подходили к строению, тем громче был стук. Это был непрерывный, равномерный стук, хотя никакой нежити по-прежнему не наблюдалось. Мы оказались на чистом участке. Маяк, похоже, очень старый. Когда-то он был покрашен блестящей черной краской, но за годы соленый ветер и дождь сделали свое дело. Дом, прилегавший к подножию маяка, выглядел более современно. Двор порос трехмесячной травой и сорняками. Удары доносились явно со стороны маяка.

Мы подошли поближе. Я подал Уильяму сигнал проверить фланг, чтобы избежать возможного нападения с тыла. Бам… Бам… Бам… Удары не смолкали. Похоже было на тиканье секундной стрелки на часах. Мы с Уильямом обошли маяк с домом по периметру. Источник стука явно находился внутри. Дверь в подвал, расположенная на задней стороне дома, сотрясалась при каждом доносившемся изнутри ударе. Я не уверен на сто процентов, но догадываюсь, что там такое.

Знаю, что дверь заперта (что самое странное, снаружи), и что бы там внутри не находилось, оно пробудет там, пока не сгниют дверные петли либо пока я не выпущу его. Мы подошли к входной двери дома. Она не была заперта, но окна были заколочены досками, что мне было совершенно непонятно. Я осторожно повернул ручку и распахнул дверь. Мы оба отпрыгнули назад, держа оружие наготове. Наверно, мы выглядели нелепо.

В доме пахло разлагающейся плотью. Это плохо. Я уже хотел послать все к черту и питаться до конца жизни одной рыбой, но я здесь, и нам всем нужна еда и припасы. Пол этого морского жилища был деревянный и очень старый. Каждый скрип звучал как раскат грома. Мы были в гостиной. Я прошептал Уильяму, — Думаешь, в доме есть дверь в подвал? Он не был в этом уверен. Надеюсь, что двери в подвал здесь нет. На полу я сразу заметил засохшую кровь. Она вела в коридор. Везде виднелись отпечатки рук, будто кто-то или что-то ползло по коридору.

Я пошел первым, Уильям за мной. Завернув за угол в направлении холла, я заметил, что кровавый след поворачивает в комнату, похожую на спальню. Я пошел по следу. Сердце колотилось от страха, по спине струился пот. Кровавый след привел меня к двери. Дверь заперта. Кровавые отпечатки покрывали всю ее нижнюю часть. Я прислушался и потянулся к ручке. Ни звука. Я тихо повернул ручку и приоткрыл дверь на дюйм, в ноздри ударил запах гнили. На кровати заметил чьи-то ноги в грязных джинсах. Зашел. То, что я увидел, оказалось человеческими останками. Клетчатая рубашка и джинсы были залиты запекшейся кровью, верхняя часть головы отсутствовала. В ранах копошились личинки, кожа буквально шевелилась от ползающих под ней червей.

На груди лежал охотничий дробовик двенадцатого калибра. Вытаскивая его из гниющей руки, я заметил пожелтевший лист бумаги, исписанный черными чернилами…

12 февраля.

Дорогая моя Клаудия!

Я так тебя люблю. Знаю, что ты смотришь на меня с небес. Мне так больно. Хоть я и знаю, что в подвале не ты, я не могу заставить себя сделать это. Пожалуйста, прости меня, за то, что не упокоил тебя с миром. Я трус. Да простит меня Господь за то, что я собираюсь сделать. Всегда буду тебя любить.

Фрэнк.

Я протянул записку Уильяму. Следующие несколько минут мы не разговаривали. Дробовик удачная находка, а на комоде еще были три коробки патронов. Проверили сам комод. В ящике с носками нашелся «Смит-Вессон» 357 калибра с коробкой патронов. Далее кухня. Там нам попались консервы, масло для жарки, специи и другие не скоропортящиеся продукты. Еды не так много, как я ожидал. Стук не прекращался. Клаудия не сдавалась.

Вспомнил, что позади дома, рядом с дверью в подвал, я видел тачку. Я прикатил ее к входной двери, и мы с Уильямом наполнили ее находками. Я поделился с Уильямом соображениями насчет подвала, что там может быть еще еда и оружие. Мы решили открыть дверь и позаботиться о Клаудии.

Уильям вызвался открыть дверь, а я должен был стрелять. Мы осторожно вытащили Т-образный запор из бетонного стакана и открыли дверь. Стук продолжался. Она не знала, что мы здесь. Она знала лишь, что голодна и хочет выбраться наружу. От мысли, что я сейчас увижу ее, мне стало страшно.

Уильям схватился за ручку двери и уже собрался потянуть ее, как я остановил его. Есть более безопасный способ. Я попросил Уильяма найти в доме какую-нибудь веревку или шпагат. Спустя несколько минут он вернулся с мотком пряжи, найденным в одной из спален. Я попросил его сложить нитку вдвое, привязать к ручке двери и отойти футов на пятнадцать. Я подал сигнал, и он, дернув за другой конец нитки, распахнул дверь.

Там стояла она… гниющее воплощение зла. Ее мертвые молочно белые глаза уставились на нас, остатки губ обнажили желтые неровные зубы. От бесконечных недель борьбы с деревянной дверью подвала ее руки превратились в какие-то окровавленные культи. И тут она бросилась на нас. Выскакивая из двери, она запнулась за порог и грохнулась на землю лицом вниз. Я воспользовался этой возможность, чтобы упокоить ее душу, что так и не удалось Фрэнку. Я выстрелил ей в затылок в упор, воссоединив ее с мужем.