Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима - [205]

Ювентина решительно поднялась и вышла из павильона, оставив Пангея сидеть за столом в полной растерянности.

Через минуту он опомнился и бросился следом за нею, но, выбежав наружу, напрасно искал ее глазами среди множества мужчин и женщин, толпившихся на площади — она исчезла, как привидение.

Эпилог

Ювентина ошибалась, когда советовала Пангею остерегаться преторских сыщиков — Лукулл ничего не знал о человеке, завладевшем казной Аниеннской когорты. Пангею угрожала смертельная опасность со стороны совсем других людей.

Этими людьми были Деметрий и Аполлоний.

Вольноотпущенник Метелла, которому Аполлоний поведал о существовании этих денег, уговорил акарнанца ничего не сообщать о них претору. Оба они пришли к соглашению, что сами завладеют «минуциевым наследством», как они называли деньги и сокровища, хранившиеся у Пангея.

Последнего они договорились захватить и любыми способами заставить его открыть местонахождение денег и сокровищ, после чего убить как ненужного свидетеля. Алчность победила в них страх перед возможным разоблачением и наказанием. Аполлоний легко поддался на уговоры Деметрия, с которым в последние дни он особенно тесно сдружился, тем более что Лукулл, исполнивший свое обещание освободить его от рабства, ни словом не обмолвился о тех десяти тысячах сестерциев, которые он ему посулил за предательство, если оно поможет разом покончить с Минуцием и восстанием.

Деметрий тоже не рассчитывал на большое вознаграждение, хорошо зная, что такое человеческая благодарность.

Лукулл после подавления мятежа, занятый звериными травлями и гладиаторскими боями, словно забыл о его существовании. Деметрий особенно оскорбился тем, что претор в речи перед солдатами на торжественной сходке ни словом не упомянул о его заслугах, видимо, посчитав излишней подобную честь для отпущенника или решил особенно не разглашать о предательстве, которому он был обязан в достижении столь быстрой и легкой победы.

Неожиданное известие о самоубийстве Минуция, который, пока был жив, мог под пытками рассказать следователям о тайне сокровищ, избавило Деметрия и Аполлония от последних колебаний — они решили действовать незамедлительно, опасаясь, как бы Пангей не успел куда-нибудь скрыться.

Сначала Деметрий и Аполлоний (последний еще в самом начале восстания, выполняя поручение Минуция, сам отвозил Пангею в Байи груз с драгоценной утварью — серебряными блюдами, чашами и золотыми кубками из разграбленных в то время поместий) поспешили к Байскому заливу, но Пангея и проживавших вместе с ним раба Синона и старухи Неэры они в городе не застали.

Хозяин, у которого Пангей снимал дом, сообщил, что все трое еще накануне выехали в Рим.

Деметрий и Аполлоний за день проскакали от Байи до Минтурн, где от содержателя заезжего двора узнали, что интересующие их лица останавливались у него на ночлег.

Преследователи, дав отдохнуть своим лошадям всего несколько часов, снова бросились в погоню. Но они не знали, что Пангей, остановившийся переночевать в заезжем дворе близ Таррацины, принял решение не ехать в Рим. Робкий по натуре, он вдруг воспламенился желанием спасти Ювентину, которая, как он полагал, была захвачена вместе с Минуцием.

Неэра и Синон не стали его отговаривать. Надежды на то, что Пангею удастся что-нибудь сделать для Минуция или Ювентины, у них не было, но благородный порыв юноши они одобрили.

Утром следующего дня повозка с Синоном и Неэрой покатила дальше, а Пангей, купив у хозяина заезжего двора хорошего коня (он имел при себе крупную сумму денег, большею частью в золотых денариях), поскакал в обратном направлении.

К счастью для Пангея, в тот день моросил дождь, и ему пришлось надеть пенулу[453] с капюшоном. Это его спасло, потому что в пятнадцати милях выше Таррацины ему повстречались мчавшиеся во весь опор на своих конях Аполлоний и Деметрий, которые проскакали мимо, не узнав его.

У обоих всадников тоже были надвинуты на головы капюшоны плащей, поэтому и Пангей не узнал в одном из них Аполлония.

О том, какая страшная участь постигла Неэру и Синона, Пангею стало известно больше года спустя.

Их мертвые тела со следами жестоких пыток были найдены в глубоком овраге неподалеку от Ланувия местными жителями. Тогда трупы несчастных не были опознаны и преступление осталось нераскрытым. Однако судьбе было угодно, чтобы Пангей осенью следующего года оказался в объятой восстанием Сицилии, в самой Триокале[454], где Деметрий и Аполлоний, подосланные к восставшим претором провинции Луцием Лукуллом, были разоблачены, схвачены и во время пыток помимо всего прочего рассказали о своем гнусном злодействе, совершенном под Ланувием.

Старая Неэра умерла, не выдержав истязаний, которым подвергли ее два негодяя, но так и не сказала им, куда отправился ее любимец.

У Синона мучителям удалось выпытать, что Пангей накануне выехал из Таррацины в Капую.

Прикончив раба, Деметрий и Аполлоний решили продолжать преследование.

Они вернулись обратно в Капую. Там им удалось разузнать о молодом красивом всаднике, выехавшем из города по дороге в Беневент и опередившем их всего на один день. Оба вольноотпущенника ринулись следом. Они не сомневались, что настигнут свою добычу, но тот, за кем они гнались, не жалел своего коня, словно чувствовал угрожавшую ему опасность. В одном месте, как выяснилось, он приобрел новую лошадь. Деметрий и Аполлоний почти настигли его в Брундизии, но они опоздали буквально на один час.