Хроника смертельного лета - [15]

– На кого ты похожа… У меня в ванной косметика лежит. И перестань ныть!

– Что же мне делать, Анька?! Я люблю его… Я жить без него не могу… – Катрин снова расплакалась.

Анна, ничего не ответив, вздохнула. А что она могла сказать – «Как вы мне оба надоели»?

Спустя несколько часов все разбрелись по комнатам спать. Катрин злорадно отметила, что Олег Рыков, не будучи свидетелем безобразной сцены, разыгравшейся перед его приходом, оказался очарован новенькой, совершенно свободной девушкой. И предложил ей, недолго думая, разделить с ним роскошный, размером с небольшую комнату, диван в гостиной. «Так этому козлу и надо» – подумала Катрин, имея в виду, конечно, Орлова, и отправилась на кухню.

Нашпигованная современной техникой и обставленная дорогой итальянской мебелью темного дерева, просторная кухня Ланских не была похожа на типичную московскую кухню, где обычно собираются близкие друзья – ее совсем не приспособили для этого. Ни удобного диванчика, ни кресел, где можно, расслабившись, поболтать с приятелями – ничего такого. В центре возвышался гигантский стол для разделки и готовки с гладкой мраморной столешницей черного цвета.

Катрин сбросила высоченные шпильки и, не помня себя от злости, швырнула их в угол кухни. Примостилась на высоком барном табурете, стараясь не касаться ногами холодного мраморного пола. Макияж она подправила, но если б так же легко, с помощью туши и помады, можно было привести в порядок чувства – припудрить любовь, подкрасить нежность…

Три года назад она бросила курить, но тут, не справившись с переполнявшими ее горечью и унижением, выпросила пачку у Анны. Жадно затягиваясь, Катрин курила сигарету за сигаретой, щедро заливая алкоголем еще тлевшую обиду. На столе возвышалось серебряное ведерко со льдом и бутылкой, а прямо перед Катрин – высокий стакан цветного венецианского стекла.

Старинные часы в холле пробили три. Катрин повертела в руках пустой стакан. Зачерпнув льда прямо из ведерка, вновь до краев наполнила его мартини. Закурила очередную сигарету, взяла стакан, соскользнула с табурета, немного поежилась – пол прохладный – и подошла к окну. На улице начинался сильный ветер – деревья оглушительно шумели листвой, а по небу гнались друг за другом облака, время от времени закрывая собой ярчайший узкий серп луны. Катрин прислонилась лбом к оконной раме, стараясь сдержать наворачивающиеся слезы. Но тщетно – вот они уже текут по лицу.

Одним глотком махнув половину высокого стакана, она тыльной стороной ладони вытерла щеки и выглянула за окно. Облака опять на какое-то время рассеялись, и стало настолько светло, что, казалось, можно спокойно читать. Тоска охватила Катрин с такой силой, что ей захотелось завыть на эту луну, как голодной волчице.

«Может, уехать домой?.. – подумала она. – Нет, безумие… так поздно… Я совсем пьяная… А, может, все же уехать?.. Надо вызвать такси. Но пока это такси приедет, я напьюсь до положения риз. Не хочу здесь оставаться. Что это там, внизу?.. Кто это там расселся?.. Ой!»

Она перегнулась через подоконник, и порывы ветра стали трепать ее волосы. Она пыталась удержать их рукой, но у нее это плохо получалось. Локтем она задела стекло, и человек на скамейке около дома, поднял голову. Ну вот, теперь можно праздновать настоящую победу. Он вернулся. Иначе и быть не могло.

Орлов увидел ее, стоящую у окна. Катрин подняла руку и, чуть помедлив, поманила его. Сначала он резко отвернулся, но потом медленно, словно нехотя, встал и зашел в подъезд. Отперев дверь, Катрин подождала, и, когда из лифта показался Орлов, не сказав ни слова, бесшумно прошла обратно на кухню. Орлов последовал за ней, прикрыв за собой дверь с затейливым цветным витражом.

– Ну, и?.. – уронил он, подойдя к ней вплотную. Она повернулась и подняла на него торжествующие темные глаза. То, что она увидела, Катрин не понравилось. Выражение его лица было жестким и презрительным. Он разглядывал ее, словно уродливое экзотическое насекомое.

– Где Кортес? – спокойно произнес он, но в его безразличном голосе Катрин услышала что-то зловещее.

– Спит, я полагаю… – прошептала она.

– А ты?

– Я? – растерялась Катрин. – Я тут мартини уничтожаю.

– Алкоголичка, – пригвоздил Орлов и сухо добавил: – Ты же не сомневалась, что я вернусь?

– Я не думала об этом. – Катрин была почти уверена, что говорит правду. Его возвращение говорило ей о многом. А прежде всего о том, что она для него – главное. Хотя, наверно, не сама Катрин, а то, что она – не в постели Мигеля.

– Не думала?!

Неожиданно Орлов толкнул Катрин к кухонному столу, прижав ее к нему своим телом. Край столешницы впился ей в поясницу. – А о чем, с твоего позволения, ты думала? О чем ты думала, когда разыгрывала свой омерзительный спектакль? Ты уверена – я схожу с ума от ревности?! Дорогая, ты глубоко заблуждаешься! Да мне плевать, трахаешься ты с этим кретином или нет!

– Плевать? – уронила ядовито Катрин. – О да, я обратила внимание – тебе плевать! Так, знаешь, бросается в глаза. А ну, отпусти меня, – Катрин попыталась освободиться. Хоть она и храбрилась, ее сердце колотилось с такой силой, что ей казалось – он должен слышать его удары. С одной стороны, ситуация ее забавляла – дразнить его было интересно, а с другой – в воздухе разливалась опасность – так нарастает удушливая тяжесть перед грозой.