Хроника Сибирского Ледяного похода белых армий адмирала Колчака в Красноярском и Канском уездах Енисейской губернии - [2]

Вместо того, чтобы организовать линию обороны для отступающих 2-й и 3-й сибирских армий, генерал Б. М. Зиневич с частью своих полков в начале января 1920 г. возглавил мятеж красноярского гарнизона.

4–6 января 1920 г. Кровавый сочельник

4 января, находясь в Нижнеудинске, адмирал Колчак сложил с себя полномочия Верховного правителя, передав их Главнокомандующему Вооружёнными силами на Юге России генералу А. И. Деникину. Вся полнота военной и гражданской власти на территории «Российской Восточной окраины» была передана атаману Забайкальского казачьего войска Г. М. Семёнову.

Дойдя до Ачинска, сибирские армии адмирала Колчака оказались зажатыми между двух огней: с запада наступали части 5-й армии красных, на востоке Транссибирскую железнодорожную магистраль перекрыл красноярский гарнизон, перешедший на сторону эсеров. Возникла реальная угроза окружения и уничтожения сибирских белых армий.

Попытки взять мятежный Красноярск с боя и пробиться на восток не увенчались успехом. В ожесточённых боях 4–6 января 1920 г. с наступающими частями 5-й Красной армии, вошедшими в историю белого движения под названием «кровавый» или «роковой сочельник», 2-я Сибирская армия генерал-майора С. Н. Войцеховского и 3-я армия (ВРИО командующего, начальник штаба армии полковник С. Н. Барышников) потерпели сокрушительное поражение.

Поручик Варженский:

«Здесь, у Красноярска, принимая в расчёт и всех эвакуирующихся, наши потери были не меньше 90 процентов всей движущейся массы. За Красноярск, занятый партизанами, не прошёл ни один эшелон, шедший другими путями».

4 января потери белых составили порядка 50–60 тысяч человек убитыми, ранеными, но, главным образом, пленными. Судьба этих пленных была трагичной. В условиях гражданской войны категория военнопленных вообще была понятием временным. В братоубийственной войне бои носили особенно ожесточённый, беспощадный характер и не предполагали взятие противника в плен, пленных или убивали, или прогоняли, или принимали в число победителей. Поэтому раненых и больных (в отступающих белых войсках свирепствовала эпидемия тифа) в условиях отхода не оставляли, а везли с собой в обозах. Случаи расправ с пленными с обеих сторон были обычным явлением. Так, в одном из фронтовых донесений белых, составленном в Енисейской губернии 15 сентября 1919 г., описан типичный случай отношения к пленным в гражданской войне:

«5 последних боях установлено несколько случаев увечья и издевательства красных над нашими ранеными, оставшимися на поле боя. Так, например, при занятии нашими частями 13 сентября деревни Меньщикова (что в 62 верстах южнее станицы Омутинской) найдены изуродованными и замученными красными наши стрелки, попавшие в плен: у одного — в глаза воткнуты спички, много штыковых ран и следы побоев по всему телу. По показанию жителей деревни Меньщикова, спички были воткнуты в глаза ещё живому стрелку, и в таком виде его вели до леса, где он был добит штыками, прикладами и нагайками».

Участник похода Северной группы генерала Н. Т. Сукина доброволец С. В. Марков описывает подобный случай зверской казни пленных, произошедший в январе-феврале 1920 г. во время движения отряда по р. Лене:

«…мы потеряли двух [оренбургских] казаков-квартирьеров, команда которых шла с авангардом. Подъехав к очередному селу, они поехали вперёд и в селе были схвачены красными, которые увезли их в следующее село Знаменское, где зверски истязали и затем ещё живых, со связанными спереди проволокой кистями рук и с пропущенными сзади, под локтями, шестами спустили в прорубь, под лёд, где мы и нашли их замёрзшими. Это зверство возмутило всех нас до такой степени, что следующее село Грузновское, где красные решили нас остановить, было нами захвачено таким стремительным ударом, что красные не успели ни убежать, ни увести свой обоз. Те из них, кто выскочил на реку [Лену], пытаясь ускакать или уехать на санях, были порублены нашими казаками, да и все сельские улицы были покрыты зарубленными красными. Таким образом, страдания двух замученных казаков были отомщены. В лес успело уйти всего лишь несколько десятков лыжников, и по льду ускакало на хороших лошадях несколько всадников».

Смерть солдата в бою всегда списывалась на жестокость войны, но убийство пленных никогда не расценивалось как воинская доблесть. Справедливости ради следует отметить, что белые также не отличались благородством по отношению к пленным. Так, после ожесточённого боя у станции Зима 30 января 1920 г. белые зверски казнили на окраине Зимы до 60 пленных.

Но белых, попавших в плен под Красноярском, было так много (обозы, беженцы и наименее стойкие части), что для их содержания был специально построен концлагерь. По данным С. П. Мельгунова, число погибших зимой-весной 1920 года в Красноярском лагере для военнопленных оценивается в 40 тыс. чел. Для того, чтобы понимать и оценивать масштабы трагедии с позиций человека того времени, необходимо упомянуть о следующем факте: во всей Белой Сибири при Временном Сибирском правительстве адмирала Колчака (ноябрь 1918 — январь 1920 г.) жертвами белого террора, включая тыловые карательные экспедиции против партизан, стали около 25 тыс. чел. Если перед Щегловской тайгой в отступающих частях 2-й и 3-й Сибирских армий Колчака числилось от 100 до 150 тыс. человек и, по приблизительным подсчётам, столько же беженцев, то после Красноярска на восток прошло самое большее 40 тыс. чел.