Хроника расстрелянных островов - [36]

Неожиданно справа взвилась красная ракета. Она рассыпалась над хутором, где стояли два дальних бомбардировщика. За ней взметнулись еще три ракеты, направленные точно на стоянки ДБ-3. Жаворонков вначале не мог сообразить, что происходит, потом догадался: вражеские лазутчики под покровом темноты пробрались к аэродрому и теперь ракетами наводят свои бомбардировщики на советские самолеты.

— Черт знает что происходит! — выругался он, не зная, что предпринять. — Не так скоро поймаешь лазутчиков, «юнкерсы» смогут отбомбиться.

— А если и нам пускать ракеты, товарищ генерал? — услышал Жаворонков голос своего адъютанта.

Майор прав. В самом деле, надо попытаться дезориентировать вражеские бомбардировщики. Жаворонков всем корпусом развернулся к Бокову, приказал:

— Мигом к оперативному! Передать на все посты, зенитные батареи: включаться в «иллюминацию»!

Адъютант растворился в темноте, и вскоре вокруг аэродрома и в удалении от него заполыхали красными всполохами ракеты.

— Здорово придумано! — вырвалось у Преображенского. — Поди разберись, какие свои, а какие чужие.

Послышались глухие взрывы осколочных бомб. «Юнкерсы» решили освободиться от груза. Не возвращаться же с ним на аэродром! Несколько бомб все же упали козле стоянок ДБ-3, не причинив им вреда. Остальные в основном рвались в стороне от огневых позиций зенитных батарей. Зенитчики особенно усердствовали в пусках ракет.

«Юнкерсы» довольно долго кружили над Кагулом. Жаворонков с облегчением вздохнул, когда наконец затихло завывание моторов. Над аэродромом настала долгожданная тишина; пора бы и отдохнуть, ведь вечером предстоял налет на Берлин с ФАБ-1000 на внешней подвеске. Однако спать не пришлось. Донеслись короткие автоматные очереди. Стреляли в западной части аэродрома, где стояли у хуторов четыре ДБ-3.

— Что такое? Почему стрельба?! — встрепенулся усталый Жаворонков. — Неужели фашисты выбросили воздушный десант?

Мысль о вражеском воздушном десанте встревожила его. Усталость сняло как рукой. Охрана у стоянок дальних бомбардировщиков незначительная, едва ли она сможет отразить нападение вражеских парашютистов.

Появился точно из-под земли начальник особого отдела БОБРа старший политрук Павловский. На двух машинах с отрядом эстонских добровольцев из истребительного батальона он только что приехал из Курессаре.

— Кайтселиты стреляют, — пояснил Павловский. — Это они подавали ракетами сигналы немцам. Но мы сейчас их приведем в порядок! — Павловский так же внезапно скрылся в темноте, как и появился.

— Оказывается, вам ни днем ни ночью не приходится скучать, генерал! — улыбнулся Коккинаки.

Редкая стрельба продолжалась всю ночь. Лишь утром отряду Павловского удалось загнать кайтселитов в лощину и вынудить сложить оружие.

В то время как инженеры, техники, мотористы и оружейники готовили ДБ-3 к вылету на Берлин, экипажи отдыхали, восстанавливая силы после бессонной ночи. Полет предстоял необычный, и потому летчики должны чувствовать себя особенно бодро.

Вылет назначался за полтора часа до темноты. В воздух поднялись «чайки», прикрывая ДБ-3 от возможного нападения немецких истребителей. Первым взлетал Преображенский. С тревогой следил Жаворонков за перегруженной машиной командира полка. Дан сигнал, взревели моторы, и самолет начал разбег. Грунтовая полоса быстро сокращалась перед ним, гудели на всю мощь моторы, но ДБ-3 все еще не отрывался от земли. Наконец он точно повис над взлетной полосой — медленно, нехотя набирая высоту. Все ближе и ближе стена леса; со стороны кажется, машина не перевалит через нее. На лбу Жаворонкова капельки пота, волнуется и рядом стоящий Коккинаки, хотя внешне он сравнительно спокоен. А дальний бомбардировщик Преображенского уже над лесом. Едва не чиркнув шасси по вершинам деревьев, он удалялся к морю.

— Все очень хорошо! Так должно и быть, — проговорил Коккинаки.

Второй и третий ДБ-3 взлетели следом за ведущим группы. На взлетную полосу вырулила машина лейтенанта Богачева. Разбег. Взлет. Но что-то медленно самолет отрывается от земли. «Выше, выше!» — мысленно подсказывай ему Жаворонков и на секунду закрывает глаза. Страшный грохот потряс аэродром, ввысь взметнулся султан огня, земли и дыма. Видно было, как падали сверху расщепленные куски деревьев и обломки самолета.

— Взлет машинам с ФАБ-тысяча запрещаю! — приказал Жаворонков. Коккинаки не настаивал. Гибель экипажа лейтенанта Богачева он переживал не меньше генерала.

Через два дня пришла шифровка из Ставки. Жаворонкова и Коккинаки отзывали в Москву на доклад к Верховному Главнокомандующему. Удары по Берлину должны были осуществляться под командованием полковника Преображенского.

На маяке Вирелайд

Командир 43-й береговой батареи старший лейтенант Букоткин получил от начальника артиллерии БОБРа капитана Харламова приказ постоянно держать под обстрелом Виртсу, откуда враг вел артиллерийский огонь по восточному берегу острова Муху.

— Главное для вас — немецкие батареи, склады боеприпасов, скопление пехоты, танков или автомашин, — передал по телефону Харламов. — Как намерены корректировать огонь? — поинтересовался он.

— С армейцами придется договариваться, — неуверенно ответил Букоткин.