Хроника расстрелянных островов - [18]

— Завтра же я побываю на многих постах, — пообещал Копнов, понимая, что сказанное комендантом относится и к политотделу.

— Правильно, начпо. Возьмите посты на себя, — согласился генерал.

Случай на Рухну заставил его по-новому оценить остров, расположенный в северо-западной части Рижского залива. В самом деле, не использовать ли его в качестве опорного пункта на подходе к Сареме? К тому же если на Рухну поставить хотя бы на временных основаниях 130-миллиметровую береговую батарею, то фашистским кораблям не пройти будет по Рижскому заливу, и особенно около латвийского берега.

Елисеев приказал штабу разработать план захвата Рухну. Через два дня Охтинский представил генералу разработанный план. Решено было вначале высадить на острове десант в составе стрелковой роты инженерного, понтонного взводов и группы эстонского истребительного батальона. В дальнейшем, после подготовки оснований, переправить туда трехорудийную береговую батарею.

Старшина Егорычев получил приказ от майора Навагина отправиться со своим взводом в бухту Кейгусте для обеспечения высадки десанта на Рухну.

— Я же говорил вам, что придется заниматься понтонами, — сказал он. — И не один раз. Вот увидите.

К вечеру понтонный взвод 10-й отдельной саперной роты был уже в Кейгусте. У пирса стояла десантная флотилия. Егорычев увидел самоходную баржу, два буксира, четыре катера и тральщик. Возле них суетились красноармейцы, загружая трюмы боеприпасами, оружием и продуктами.

С моря доносился грохот волн, ударявшихся о берег: в Рижском заливе бушевал шторм. Свирепый, порывистый ветер гнал на берег низкие, тяжелые тучи, гнул к земле вершины тонких деревьев. Пошел дождь. Вскоре он превратился в ливень и скрыл от глаз бурлящий залив.

— Погодка сегодня! Не иначе, сам сатана разгулялся! — пробасил сержант Ходак. — В море вывернет наизнанку и все кишки смотает в клубок.

— На флоте говорят: вода моряка не боится. Главное — работа. Быстро проверить резиновые лодки и погрузить их на корабли, — распорядился Егорычев, с симпатией глядя на молодых саперов.

Саперы обследовали резиновые лодки и водрузили их на палубы судов. Егорычев сам крепил их тросом, чтобы при переходе волны не смыли за борт.

Выход из Кейгусте затягивался, думали, к ночи шторм поутихнет. Но ветер не ослабевал, с залива доносился монотонный шум прибоя. Летняя ночь коротка, но ведь только ночью может незаметно пройти отряд кораблей. В полночь загудели моторы и суда стали покидать тихую бухточку. Егорычев с половиной саперов шел на головном тральщике, остальные разместились на самоходной барже. Едва вышли из закрытой бухты, как тральщик атаковали шеренги крутых волн, обрушивая на него десятки тонн воды. Палуба то уходила из-под ног, то валилась набок: приходилось цепко держаться, чтобы не стукнуться о перегородки. К тому же в маленьком кубрике, до отказа набитом саперами, жарко и душно. Кое-кто уже прижимал носовой платок к губам, сдерживая подступавшую тошноту.

— Считайте, первый виток из кишок сделан, — пробасил Ходак. Самого его, плечистого, коренастого, не брала никакая морская болезнь.

— А сколько их будет всего? — спросил молодой сапер.

— Полный клубок. Правда, к тому времени мы уже успеем прийти на Рухну.

— Чтобы рухнул этот остров Рухну!

— Для того мы туда и идем.

Слушая разговор саперов, Егорычев думал о своем, вспоминал нелегкую службу на островах…

Два года назад его с понтонным взводом послали в Эстонию. На Кронштадтском рейде саперов посадили на теплоход «Луга», и через день они уже сошли на берег в эстонском порту Палдиски. Вместе с ними на теплоходе шел личный состав будущей 315-й башенной береговой батареи. Там Егорычев познакомился с капитаном Стебелем, с которым потом на Менту довелось долгое время жить в одном доме.

В Палдиски перед саперами была поставлена первая задача — переправить орудия береговой батареи на остров Вяйке-Пакри. В распоряжении Егорычева понтонов не было. Имелся лишь парк надувных резиновых лодок, каждая из которых могла поднять отделение краснофлотцев с полным боевым снаряжением. А Охтинский и Навагин торопили с переправкой батареи. Тогда Егорычев предложил сделать девятилодочный паром; по его расчетам, он должен был выдержать одно орудие весом более четырнадцати тонн. Начальник инженерной службы одобрил идею командира понтонного взвода, самодельный паром был построен, и на нем батарею переправили на Вяйке-Пакри. Позднее, в 1940 году, тем же способом взвод Егорычева переправил все береговые батареи на Сарему и Хиуму. Летом этого же года в Менту была сформирована 10-я отдельная саперная рота, куда вошел и понтонный взвод. Саперы получили новую задачу — строить 315-ю башенную береговую батарею. У Егорычева к тому времени закончился срок действительной службы, он собирался ехать домой — хотелось продолжить прерванную учебу в техникуме. Неожиданно его пригласил к себе подполковник Охтинский и предложил остаться на сверхсрочную службу.

— Обстановка напряженная, сами знаете. А нам специалисты нужны, — объяснил Охтинский. — Хотите старшиной батареи к капитану Стебелю или командиром понтонного взвода? — предложил он. — Выбирайте!