Хроника Путинизма - [8]

Рассматривали несколько кандидатур, но “прорабы” наотрез отказывались – кто-то просто не хотел ввязываться в местечковые ленинградские проблемы, кто-то “глядел в Наполеоны” и рассчитывал на общесоюзную карьеру в Москве. А кто-то хотел и был готов, но вызывал такую ненависть у простых горожан, что всем было ясно: через месяц после выборов такого председателя народ с булыжниками придет разбираться со всеми депутатами Ленсовета.

Кое-кто из народных депутатов СССР был горьким пьяницей, а кто-то — открытым гомосексуалистом, что это значит для политика в гомофобной стране вам, наверное, понятно. Согласился баллотироваться Собчак. Тут надо сделать очень важное отступление: Анатолий Александрович был видным мужчиной, эффектным оратором, обладал очень важным для городской интеллигенции имиджем «университетского профессора». Но он был клинически глуп и скверно образован. То есть интеллект его был реально очень невысок, но это с лихвой перекрывалось самоуверенностью. Однажды при мне он обратился к делегации англичан как к американцам, по простоте душевной перепутав Кембридж с Гарвардом (городок, в котором расположен кампус Гарвардского университета, по иронии судьбы носит название Кембридж). Протоколисты Смольного, представитель МИДа, даже репортеры, – все подавали знаки мэру, мол, неудобно, путаница, ошибка, поправьтесь, это дипломатический скандал. Но Собчак так был увлечен своим выступлением, что никаких знаков не увидел. И подобные проблемы возникали постоянно. Если Анатолий Александрович открывал рот, он говорил ровно 45 минут. И только после этого смотрел на часы. Профессорская привычка…

Повседневное поведение мэра тоже выглядело весьма странно. Собчак был рассеян, заносчив, медленно соображал и вообще был напрочь лишен дара дипломатии, то есть не умел выстраивать отношения с людьми. Все его контакты с окружающим миром сводились к парадигме отношений “профессор – студент”: “Так, какой у вас вопрос? Отвечайте! Ну, батенька, вам надо читать, читать и читать, иначе на следующем курсе вы у меня не сдадите. А сейчас “три”. Давайте зачетку!”

Именно по причине своей наивности Собчак снисходительно согласился возглавить Ленсовет и участвовать в срочно организованных “довыборах” по свободному округу (он был народным депутатом СССР, но в Ленсовет не входил). Я участвовал в этих уговорах. Уже тогда было понятно, что мы подарим городу и миру самодовольного павлина со значком депутата. Но альтернатива была хуже – нас бы просто растерзала голодная толпа прямо на Исаакиевской площади. Вскоре выборы состоялись, и Собчак занял кресло председателя. Город облегченно вздохнул: в  Ленинграде появился лидер. В приемную Собчака выстроилась очередь – решения требовали тысячи вопросов, с которыми не мог справиться исполком, так как везде нужно было принять какое-то компромиссное или политическое решение, а исполком, находясь под полным и неусыпным надзором депутатов, не имел никакой возможность отступать от буквы закона. И Собчак, ощутив себя Политиком с Большой Буквы, начал ежечасно принимать решения, которые нарушали закон (а законы СССР были совершенно не приспособлены под экономические реалии поздней перестройки с ее бесконечными бартерами, обвальной приватизацией, крахом госплановского “фондового распределения ресурсов и сырья”).

Накуролесил Анатолий Александрович за пару месяцев так, что восстановил против себя и депутатов, и горожан, и Горбачева, и Ельцина, и тогдашние “элиты” Ленинграда – и силовиков с военными, и директорат крупной промышленности, и влиятельную интеллигенцию. Короче, недолго музыка играла – город, как был в безвластии, так в нем и остался.

И вот тут возникла идея. Она витала в воздухе. Ее высказывали совершенно с противоположных точек: Собчаку срочно нужно взять помощников, которые курировали бы главные силы в городской элите и могли найти с этими элитами общий язык. В Ленинграде 1990 года было три основных силы: партийно-хозяйственная “номенклатура”, которая не могла говорить на языке “демократического Ленсовета”, она рассуждала совершенно материальными понятиями, а не перестроечными абстракциями типа “рынок все расставит на свои места”.

Вторая мощнейшая сила – военные, милиция, суды, прокуратура и самое важное звено – КГБ, единственная структура, имевшая неразрушенную систему связи и управления с выходом в военные части через свою контрразведку (особистов), в зарубежные представительства, минуя официальный МИД, могла как-то проконтролировать милицию и вообще имела информацию от своей агентуры о реальном положении дел. И третья структура – бандиты, захватывающие город с каждым днем. Ленинград вообще в этом отношении был особенным регионом, в нем были очень слабы воровские традиции в отличие от Москвы. Поэтому город мгновенно захватили бандиты нового типа, в которых стремительно превращались полуофициальные “спортсмены” – боксеры, качки, каратисты-дзюдоисты. К ним из деревень и маленьких городков устремились родственники- друзья, наладилась связь с тюрьмами. Короче, серьезные банды возникли в течение полугода, взяв под контроль все сферы наличного денежного оборота, накапливая в своих “общаках” десятки миллионов долларов ежемесячно. И к моменту описываемых событий ленинградские бандиты были уже весьма влиятельной силой. Вот тогда стало ясно – Собчаку нужно минимум три помощника-советника: по делам партийно-хозяйственным, по вопросам взаимоотношений с КГБ и по делам бандитов.