Хроника одного скандала - [39]

Как же заразительна была эта шумная семейная жизнь. Не скажу — полное счастье, но веселье точно. Дженнифер однажды рассказала мне об индусском храме в глухом районе Южной Индии, где она побывала еще в студенчестве. Ей показалось фантастическим — невероятным, — что экзотические обряды совершались на той же планете, где протекала ее скучная жизнь в Барнстепле. Вернувшись в Англию и вспоминая женщин в сари, опускающихся в темные воды озера у храма или воскуривающих благовония в честь слоноголового Ганеши, она с трудом убеждала себя, что не выдумала эти сцены. То же испытываю и я, вспоминая прежнюю жизнь Шебы. Возвращаясь к машине после проведенного в доме Хартов вечера, я всякий раз подавляла детское желание оглянуться и проверить, что дом остался на месте, а не растворился, точно сказочное видение. Лежа в постели, я представляла, как Харты готовятся ко сну: поочередная беготня в ванную и обратно, стук зубных щеток, оклики с первого этажа на третий, взрывы смеха. Шум понемногу стихает, пока наконец единственным звуком в доме не остается шелест простыней и переворачиваемых книжных страниц. Представьте, время от времени я, как и Дженнифер, сомневалась в реальности этой жизни. Наяву такого не бывает, думала я. Эта семья, должно быть, существует в моем воображении и исчезает вместе с моим уходом.

Не задумываясь, я поставила бы все свое имущество на то, что Шеба верна Ричарду. Их брак не был идеальным. Ричард относился к Шебе свысока, как, впрочем, и ко всем остальным. А когда чуточку уставал, или чувствовал, что центр общего внимания хоть на миг отклоняется от его особы, или сталкивался с упорным неприятием какой-нибудь своей идеи — моментально впадал во вздорное ребячество. (Я бы сравнила Ричарда с королем из стишка Милна: не тиран и сумасброд, но к чаю все же любит хороший бутерброд.) Шеба достаточно наблюдательна и не замечать недостатков мужа не могла, но для нее мелочность и тщеславие Ричарда являлись необходимыми составляющими его интеллекта, теми изъянами, которые вызывают сочувствие и делают «простым человеком». Шеба выросла рядом с Рональдом Тейлором и правила поведения помощницы великой личности впитала с детства. Она искренне страдала, когда недостатки Ричарда навлекали на него враждебность окружающих.

Однажды после ужина, за которым Ричард был особенно болтлив и несносен, Шеба, слегка навеселе, отвела меня в уголок на кухне.

— Пожалуйста, Барбара, только не надо его ненавидеть.

— Я вовсе не ненавижу его.

— Он бывает занудой, знаю, — шепотом продолжала Шеба, — но в глубине души он такой милый. Жизнь его не баловала. Вы в курсе, что без очков он слеп как крот? Его мать, ужасная женщина, не соглашалась покупать ему в детстве очки, а когда в больнице ему велели носить повязку на левом глазу, она не разрешила… Что в этом смешного?!

Я невольно улыбнулась при мысли о гневных речах Ричарда в адрес матери.

— Я и не думала смеяться.

— И правильно. Пожалуйста, простите его, если он ведет себя как фигляр. На самом деле он очень, очень хороший. Правда.

Пару раз, помнится, у Шебы вырвалось сожаление о том, что она слишком рано вышла замуж. Однако она не позволяла себе винить в этом Ричарда. Если она и упустила множество шансов в жизни, настаивала Шеба, то в этом никто не виноват, кроме нее самой. Их супружество сложилось так удачно именно благодаря Ричарду. Он превратил ее в «гораздо более хорошего человека», чем она была до встречи с ним. Он помог ей «вырасти».

— Ричард уже был женат, — говорила мне Шеба. — В семейной жизни он опытнее и мудрее.

Я как-то предложила поставить изготовление ее замечательных поделок на коммерческую основу.

— Вы могли бы продавать их, к примеру, универмагам. Уверяю вас, Шеба, они будут улетать в мгновение ока.

— Нет-нет, — отмахнулась Шеба. — Если бы я решилась на что-то подобное — попыталась бы начать собственное дело, — то следовало заняться этим раньше.

— Сейчас тоже не поздно, — возразила я. — Вам еще далеко до старости, верно?

Шеба замотала головой.

— Конечно, я знаю, что еще не старуха, но все равно поздно. И давно поздно. Несколько лет назад на меня вдруг напала такая злость за все то, чем, как мне казалось, я пожертвовала ради семьи. Меня осенила безумная идея, что если бы не встреча с Ричардом и раннее замужество, в котором я себя похоронила, мне многое удалось бы. Я бы столько всего успела: изваяла гениальную скульптуру, исколесила мир… да мало ли что еще. И однажды я заявила Ричарду, будто он «убил мою фантазию». Боже, что на меня тогда нашло! В конце концов Ричарду осточертело мое нытье, и он переделал подвал в мастерскую. Договорился о няньке, все продумал и рассчитал, чтобы у меня было три вечера в неделю без хлопот о Бене. Ричард сделал все возможное, пошел на расходы, которых мы вообще-то не могли себе позволить… И знаете что? Ничего не вышло! Нет, у меня, конечно, получались хорошенькие тарелочки и даже пара скульптур, а толку? Почти все отвоеванное время я либо мыльные оперы смотрела, либо дрыхла. — Шеба засмеялась. — Вот и выходит, что ни Ричард, ни дети ни от чего меня не отрывали. Совсем наоборот: семья стала безупречным прикрытием моей природной лени.