Хроника одного полка. 1915 год - [48]

Дрок рассказал, что 28 апреля в штабе фронта наткнулся на Введенского. У того уже висит Станислав III степени и ходит с прямой спиной. Всё-таки он не Homo Sapiens, а Homo Erectus (на то они и гениталии, чтобы распрямляться).

30 апреля 1915 года.

Шавли.

Май

Предложение об отводе на отдых было долгожданным, оно поступило в последних числах апреля. Неожиданной была реакция главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала от инфантерии Алексеева. Командующий 5-й армией генерал Плеве в Седлец в штаб фронта не смог приехать, хотя именно он вызывал Вяземского, поэтому доклад о деле 19 апреля и обстановке на боевом участке принял лично Алексеев с генерал-квартирмейстером Михаилом Саввичем Пустовойтенко.

Вяземский ехал с твёрдой уверенностью, что за потери в деле 19 апреля его снимут, однако всё прошло не так. Потерю не зачли, а зачли разгром германского ландверного полка и сведения, которые подполковник привёз о противнике. Вяземскому даже показалось, что Алексеев был готов прослезиться, когда он завершал доклад о бомбардировке и закопанной в землю учебной команде и обозе, то есть о гибели двухсот человек.

У Алексеева было заметное косоглазие, и по привычке, видимо ещё с детства, он прятал глаза за очками или старался смотреть немного боком.

– Да, голубчик, это всё печально! – Алексеев сел за свой стол и вытащил коробку. – Здесь награды для нижних чинов, раздайте от моего имени по вашему усмотрению, и вот это для вас! – Алексеев вынул ещё три коробочки меньшего размера. – Вам, Аркадий Иванович, вот это!

Михаил Васильевич встал, подошёл к Вяземскому и подал коробочку:

– Тут, голубчик, Владимир с мечами, вы уж как-нибудь сами прикрепите, и я слышал, что с вами ещё офицеры?..

– Так точно, ваше высокопревосходительство!

– Пригласите их.

Адъютант вышел, и к Вяземскому с поздравлениями подошёл Пустовойтенко:

– Очень рад, Аркадий Иванович! Я внимательно изучил ваш доклад. Потери – это, конечно… Но куда от них деваться?.. Война есть война, однако ваши действия, ваша решительная атака… Благодаря вашим действиям было сорвано наступление целой дивизии, и генерал Плеве лично вас отметил. Теперь очевидно, что после ранения Розена вы полностью взяли полк в руки.

– А Розен? – этот вопрос Аркадий Иванович хотел задать, но не знал как, а тут он вырвался. И вмешался Алексеев:

– На Розена пришли две бумаги, одна ваша, а другая… – Алексеев запнулся. – И не дай бог вам её увидеть… Мы все документы переслали в Петер… тьфу, чёрт, чуть с языка не сорвалось… в Петроград.

Вяземский не знал, что сказать, какая другая бумага, откуда?..

Через секунду в кабинет вошли приглашённые: мешковатый Дрок и щёголь фон Мекк.

* * *

Введенский был сегодня без дела.

Так продолжалось уже двадцать дней. Он даже не знал, в каком кабинете для него определено место, потому что об этом никто ничего не говорил. Безделье, конечно, огорчало, а с другой стороны, он уже начал отвыкать от неудобств каждодневной седельной жизни, которой жил до этого, уже перестал вздрагивать от громких звуков, но не привык к тому, что каждый раз, проходя мимо зеркала, что в гардеробе штаба, что дома, видел на своей груди орден Святого Станислава III степени.

В штаб фронта он в течение суток был переведён из крепости Ковно, штаб располагался на окраине маленького польского городка Седлец недалеко от железнодорожной станции. Это было удобно в смысле коммуникаций, но далеко от его квартиры, которую он снял в центре у пожилой вдовы. Хотя городок был настолько невелик, что слово «далеко» в нём было мало уместно.

Офицеры штаба особого интереса к Введенскому не проявляли, но он уже понял, что это не по его причине, а просто все заняты и часто менялись, не успевая друг к другу привыкнуть. Последняя большая замена случилась в половине марта, когда на место главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала Рузского получил назначение генерал Алексеев.

Сегодня было 8 мая, а что-то интересное для корнета произошло 28 апреля: тогда в штабе фронта появились подполковник Вяземский и ротмистры Дрок и фон Мекк. Но корнет видел их мельком, после устроенного ему прощания офицерами полка он не стал бросаться бывшим сослуживцам на шею.

А также 6 мая, то есть позавчера.

После прибытия к новому месту службы и немного освоившись, а главное, когда нанял квартиру, Введенский написал донесение о положении в полку и подал его в делопроизводство генерал-квартирмейстера. И стал ждать. Позавчера, 6 мая, его вызвал сам генерал-квартирмейстер Михаил Саввич Пустовойтенко и принял без промедлений, поэтому долго томиться в приёмной не пришлось.

Генерал сидел за столом, он кивнул на приветствие корнета и протянул бумагу.

– Вы определены по управлению воинских сообщений, – сказал Пустовойтенко. Когда он говорил, то смотрел на Введенского, и лицо у него, как это обычно бывает у людей, двигалось, не двигалась только золотая оправа пенсне на витом тонком шнуре и огромные стреловидные, торчащие в стороны усы, это поселило в душе корнета тревожное ощущение. – Предписание передадите и получите уточнение, чем вам будет нужно заниматься. Можете идти.

– Слушаю! – сказал корнет и уже повернулся кругом.