Хроника мира Двух Лун - [36]

Когда Бренд ворвался в зал, серая волна в очередной раз пошла на приступ лестницы так, что все смешалось. Слышны были лишь хриплые выдохи ударявших людей, треск костей и подвывание оборотней. И людям удалось отбиться. Волна схлынула, унося с собой одного из воинов, да наследник замка опустился на одно колено.

Не медля более ни секунды, Бренд вырвал один из факелов, торчавший в подставке на стене, и бросился вперед. Ошеломленные натиском чудовища расступились, пытаясь увернуться от ткавшего убийственный огненный узор оружия. Ярко разгоревшегося красным пламенем факела в левой руке смельчака и с небывалой силой звеневшего боевой песней Арендира в правой. А Бренд с неистовством рубил мечом, рассекая лапы, оскаленные морды, проламывая ребра, тыкал факелом направо и налево.

Николус с соратниками заметил его и узнал голос Арендира. Неожиданная подмога придала силы защитникам замка. Со своим старинным боевым кличем тан ринулся вперед. И вовремя, так как увлеченный атакой Бренд поскользнулся в луже крови у самой лестницы и, упав, был накрыт волной косматых туш. Падая, он ударился головой о ступеньку и пришел в себя уже сидя на верхней площадке, куда его втащила могучая рука тана. Оборотни на время отступили и маленький отряд, лишившийся во время отчаянной атаки еще одного бойца — капитана стражи, получил небольшую передышку.

— Я рад, что ты с нами, — охрипшим голосом проговорил Николус, когда Бренд вскочил на ноги. — А сейчас прячь в ножны меч. Есть только одно оружие, которого они боятся.

Приняв из рук тана тяжелый канделябр, Бренд удивился вначале, но потом все примеченные эпизоды сложились в его сознании в стройную картину. Тот оборотень, с которым Обадон схватился на конюшне, не смел прикоснуться к серебряной кольчуге султана. И подсвечники, составлявшие предмет немалой гордости Николуса, отливались в этом замке из самого чистого серебра. Оборотни определенно боялись этого металла.

Тем временем бой продолжался. Чудовища шли на приступ. Руки людей поднимались и опускались, дробя черепа, ломая хребты, круша грудные клетки. Четыре, нет три — сын тана упал навзничь и скрылся под волной бурых спин — канделябра сеяли смерть в рядах оборотней, которых оказалось гораздо больше, чем первоначально представил себе Бренд.

Дело принимало опасный оборот. Увидев падение наследника, тан неосторожно бросился на помощь и на его левой руке сомкнулись зубы зверя, убитого мгновением позже последним стражником, который в свою очередь был сбит с ног и загрызен чудовищем прежде, чем канделябр Бренда отправил его в преисподнюю.

Николус и Бренд одновременно шагнули назад, привалившись спинами к стене. Левая рука тана ниже локтя представляла собой мешанину из раздробленных костей и разорванных мускулов. Он тяжело дышал, находясь в состоянии болевого шока, а страшилища вновь накапливались у основания лестницы. Теперь уже для последнего броска.

Бренд с удовлетворением отметил, что их осталось немногим более десятка — канделябры поработали на славу. Но он не обольщался мыслью, что может вдвоем с тяжелораненым человеком отбить атаку даже такого количества.

Бренд стиснул зубы и приготовился подороже продать свою жизнь. И тут вдруг до него дошло, что оборотни начали вести себя довольно странно. Вместо того, чтобы разом напасть и покончить с обессиленными людьми, они кружились на месте, громко, но как-то визгливо, подвывали, некоторые продвигались ближе к выходу из зала.

— Светает, — прохрипел Николус.

— Что? — Бренд не понял вначале смысла сказанного. — Что ты говоришь?

— Начался рассвет, — погромче повторил тан. — Отродья тьмы бегут. Давай ударим и отомстим за…

С этими словами тан шагнул вперед, но потерял сознание и рухнул ничком на пол. Теперь Бренд и сам заметил первые несмелые лучи спасительного солнца, пробивающиеся сквозь бойницы и узкие щелевидные окна.

Одно за другим чудовища покидали зал с тем, чтобы, спрятавшись в укромном месте, снова превратиться в обычных, ничем не примечательных людей, и затаиться в их облике до следующей ночи кровавого ужаса. Уйти целыми и невредимыми. Бренд взглянул на изувеченные трупы людей, мало чем отличающегося от них Николуса, вспомнил постоялый двор, купца, пытающегося удержать вываливающиеся внутренности, и голову его спутника, глядевшую на друзей немигающим остекленевшим взглядом. Глухая ярость горячей волной поднялась в нем и захлестнула все естество. Такой Бренд не ведал жалости и не знал снисхождения. Как ураган обрушился он на отступающих оборотней, которые теперь не думали не то что о нападении, но даже и о защите, и гнал их прочь из башни, оставляя там и сям мохнатые трупы. Многие из чудовищ уже начали обратное превращение и были вовсе беспомощны перед смертоносным канделябром. Наконец, перед решеткой, закрывающей выход из замка, которая поймала в ловушку Бренда, но теперь стала западней для его врагов, разыгралась последняя схватка. Точнее, это было избиение. Последние превратившиеся и полупревратившиеся в людей твари легли на брусчатку внутреннего двора рядом с трупом гнедого.

За это время солнце поднялось достаточно высоко и его лучи, касаясь туш не успевших превратиться окончательно оборотней, завершали начатую работу. Не вернувшие первоначальный облик при жизни получали его после смерти. Только сейчас Бренд почувствовал, как он устал. Но отдыхать было некогда. Чтобы раз и навсегда обезопасить себя от возможного воскрешения одержимых монстрами, он обошел весь замок, отсекая голову каждому превратившемуся в человека чудовищу, благо отличить их от защитников твердыни оказалось весьма нетрудно по полному отсутствию одежды. Затем, собрав головы в кучи и завернув в плащ, за три ходки перенес и сбросил их с замковой стены в глубокую пропасть и только после этого пошел к Николусу.