Хроника гениального сыщика - [5]

— Значит, Валентин Валентинович, — Рябов покачал головой, — Фантомас — это вы? Но тогда почему Fantomas.ru?

— Именно в сетях мировой паутины мы вылавливали палёные фирмы и банки, — объяснил президент. — Мои агенты взломали секретные коды прохождения денег.

— Почему именно Фантомас, а не, скажем, Микки Маус? — спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Вертикаль грустно улыбнулась:

— Только под личиной Фантомаса можно навести порядок в нашей горемычной отчизне.

В дверь постучали.

Возник дворник-таджик:

— Валентин Валентинович, пришёл директор Центробанка.

— Отвезите его на Лубянку, — приказал Президент, дотронулся до локтя подполковницы Вихрь. — И допросите этого мерзавца с пристрастием.

Разведчица щелкнула каблуками фирменных туфель. Чеканно развернулась и (будто на подиуме!) профланировала к двери.

Никогда бы не подумал, что подполковницы могут быть так аппетитны.

Глава 3 Превед, медвед!

1.

Европа всколыхнулась от события дикого. По улицам Парижа, Роттердама и Лондона разъезжал медведь. А колесил он на мотоцикле «Урал», с красным стягом в лапах.

— Что бы это, Петечка, значило? — сощурился на меня великий сыщик.

— Видимо, медведь россиянин, — сощурился я в ответ. — Марка мотоцикла и цвет знамени свидетельствуют об этом неоспоримо.

— Ну, полотнище, положим у РФ уже другое, — желваки Рябова иронически заиграли. — Выясните-ка, акушер Кусков, истоки этого чуда.

Я залез в интернет, позвонил в АПН, связался со знакомыми папарацци. Нащупал диковинное обстоятельство.

Цирк с Вернадского гастролировал по Европе. Коронкой по праву считался номер «Превед, медвед!». Так он был назван в угоду косноязычным интернетовским юзерам.

Косолапый с красным стягом нарезал на мотоцикле десять кругов по манежу, потом сворачивал за кулисы. Там его ловили, давали горсть рафинада.

В Париже приключилась загвоздка. Мишку не удалось поймать, и он выехал из шатра на хай-вей.

Там его только и видели.

Вот уже месяц как он вояжировал по всем странам Старого Света.

— Однако, бензин? Откуда он берёт топливо для поездок? — Рябов широкими шагами мерил комнату.

Голубые глаза его прожекторами разрезали пространство.

Горло моё пересохло.

— Кха-кха! — откашлялся я. — Его бесплатно заправляют сочувствующие России служащие бензоколонок.

— Чему же они сочувствуют?

— Медведя считают провозвестником мирового коммунизма. Именно на текущий год указывал в своих центуриях Нострадамус: «Красная чума поползет по Европе. Косолапое чудище появится всюду».

— Он действительно это писал?

— Видимо, да… Хотя некоторые специалисты эти слова приписывают Тамерлану или Хичкоку.

2.

Мы поговорили и забыли о медведе-мотоциклисте. Так, забавная новость, не более этого. Да тут из Старого Света в Россию хлынул поток беженцев. Французы, англичане, голландцы, немцы…

Они бросали дома и нажитое имущество. Увольнялись с высокооплачиваемой работы и устраивались в Воронеже, Суздале, Магадане доярками, сторожами и плотниками… Многие из них бомжевали. И были безмерно счастливы!

— Натягивайте, Петечка, свои пятнистые штаны, — Рябов передернул затвор именного браунинга. — В Европе, видимо, коллапс. Не будем отсиживаться.

Прибыв в Париж, мы сразу же отправились под ближайший мост через Сену. К клошарам. Так зовут французских бродяг. Они всегда в курсе последних событий.

— Почему соотечественники бегут в Россию? — заиграл хитрыми морщинками пожилой клошар. — Нальете рюмочку?

Я протянул бродяге серебряную фляжку водки «Солнечный Магадан» и папиросы «Прима».

— Ого! — бомж с наслаждением понюхал папиросу, сделал жадный глоток из фляги. Расплылся в улыбке и сказал на ломанном русском: — Забирает!

— Так почему? — со сталью в голосе спросил Рябов.

Бомж лишь жадно присосался к сосуду.

Я отобрал у него флягу, сделал щедрый глоток. Утренний промозглый туман пробирал до костей.

— Петя, не увлекайтесь, — строго глянул Рябов.

Я вытер губы и крякнул.

— Буря! Скоро грянет буря! — по лицу клошара разлился алкогольный восторг.

— В смысле?

— Революция! Мишка со знаменем — гонец красной России.

— У нас же капитализм? — брови Рябова поползли на лоб.

— Вы это бросьте… — засмеялся клошар, отобрал у меня фляжку и разом осушил её до дна.

— А зачем бежать к нам? — опешил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Бомж фыркнул:

— Если революция победит, то будет только и жизнь, что в России.

— А бродяга-то прав, — прошептал Рябов, когда мы покинули лежбище под мостом. — На каких же географических пространствах Европы сейчас катается наш мишутка?

— Вот уж, действительно, «Превед, медвед!» — нахмурился я. — Давайте, почитаем желтую прессу.

3.

Мишка оказался в Берлине, подле Рейхстага.

С красным знаменем у столь исторического места он напоминал старожилам весну 45-го. Единственное отличие, вместо канонады приветственные крики молодых и не очень немцев.

Мы с Рябовым вышли на тропу войны, запеленговали медведя и набросили на него титановую сетку.

Косолапый разорвал её, будто бы марлю.

Тогда мы вогнали в таежного бродягу слоновью дозу снотворного, а тот и глазом не повёл.

Отчаявшись, Рябов разрядил в мишку всю обойму именного браунинга.

Топтыгин только усмехнулся.

— Что-то, Петечка, здесь не так… — Рябов в смущении кусал губы. Никогда мне еще не приходилось видеть сыщика столь растерянным.