В костре тлели последние угольки сгоревших сучьев. Сизый прозрачный дымок лениво поднимался вверх, где вскоре растворялся в тумане под сводами подземелья. На расчищенной от веток и камней полянке в окружении на редкость густого леса карликовых деревьев спал Арес, подложивший локоть под щеку. Другой рукой он обнимал сумку с оружием. Эту сумку он уже давненько порывался выкинуть, оставив лишь необходимый запас патронов для пары пистолетов. Но все не решался. Подземный мир, когда-то бывший его прибежищем, теперь пугал и наводил страх. В компании Артемиды путникам практически ничего не грозило, ведь она все еще богиня, однако кто знает, как дела пойдут дальше. Оружие — самый весомый аргумент в любом споре, самое легкое решение любой проблемы. Арес привык быть вместе с оружием, рядом с оружием, привык сам быть оружием. Он считал себя созданным для оружия, а оружие — созданным для него.
В костре треснул уголек. Одновременно с этим звуком тихо раздался другой — треснула веточка у головы Ареса. Полсекунды хватило бывшему богу, чтобы извернуться и направить пистолет прямо в голову визитеру. Именно под его ногой сломалась веточка, когда он подкрался к Аресу.
— Черт! Ты в своем уме?
Арес подержал цель на мушке, а потом убрал пистолет. Прорычав нечто нечленораздельное, он вновь улегся.
— Какой ты нервный, — хихикнула Артемида.
— Я мог тебя пристрелить, — как бы невзначай бросил он.
— Не пристрелить, а подстрелить, — поправила Артемида. — Извини, я не хотела тебя будить.
— Не хотела, не будила бы, — справедливо ответил Арес, принимая прежнюю позу сна.
Артемида присела прямо на чахлую травку рядом с бывшим богом войны. Задумчивый ее взгляд задержался на дотлевающем костре, а потом устремился вверх.
— Тут не хватает звезд, тебе не кажется?
— Тут не хватает мест, где человек мог бы спокойно выспаться, — пробурчал недовольный визитом богини Арес.
— Я серьезно.
Арес вновь повернулся к богине. На фоне деревьев покровительница охоты и животных выглядела прекрасно. Она и была прекрасной, юная и очаровательная Артемида.
— Боги не должны были уходить, — помолчав, сказал Арес.
— Но мы стали не нужны людям. Мы — как старая одежда; поношенная или вышедшая из моды, она становится ненужной своему хозяину. И он без сожаления расстается с нею.
— Неудачное сравнение, — оценил Арес. — Вы… МЫ слишком многого хотели от людей, пожалуй: любви, верности, почестей, ритуалов, уважения, преклонения… Мы забыли, что люди произошли от богов, что они, как всё на этом свете, прежде всего нуждаются в свободе. В свободе выбора, в свободе слова, в свободе мысли и вероисповедания, если хочешь. Притеснения со стороны богов — вот причина, по которой от вас отказались.
— Боги помогали людям. Всегда.
— Так ли это? Герои древности, любимчики богов — сколько их было? Десять? Пятнадцать? А сколько человеческих жизней унесла междоусобная вражда олимпийцев? Цунами, поднятые Посейдоном, землетрясения, штормы и бури Зевса, пожары, болезни… Боги слишком многого хотели от человечества, слишком мало отдавая.
— Ты считаешь, сами боги виноваты в том, что сейчас, подобно кротам, прячутся в пещерах?
— Да.
Артемида, к удивлению Ареса, вдруг прилегла рядом. Он мог чувствовать своим плечом ее плечо, мог ощущать сладкий аромат ее волос и тела. Мог бы положить свою ладонь на ее ладонь, если бы захотел. Если бы решился.
В военном ремесле Аресу во все времена не было равных. Но в любви он ничего не смыслил.
— Как ты думаешь, боги когда-нибудь смогут вернуться на поверхность?
— Даже не знаю. Но если и вернутся, то лишь тогда, когда люди позовут нас.
Сказав последнее слово, Арес поперхнулся. Он уже не был богом, но, вспомнив частично свое великое прошлое, невольно продолжал причислять себя к олимпийцам.
— Мы можем вернуться и сейчас. Но только лишь с огнем и мечом. Я был на поверхности, я знаю, как люди относятся ко всему, что выходит за рамки их понимания. Они не угомонятся, пока последний бессмертный не помрет на поле боя…
— Неужели только война будет спутницей возвращения богов? Почему бы не прийти к людям с цветами, с улыбками, почему бы не подарить им знания, какими они не обладают, и вещи, которые они никогда не создадут?
— Цветы они размажут об улыбки же. Когда-то давно человек преклонялся перед бессмертным, и лишь единицы бросали богам вызов, получая смерть или славу. Теперь каждый или почти каждый из смертных — герой. Он не примет бога, пусть тот подарит ему хоть рог изобилия. Он не будет слушать слова бога, не станет его другом или партнером. Он посвятит себя и свою жизнь уничтожению того, что перевернуло весь привычный мир с ног на голову.
— Ты всегда был воином и рассуждал, прежде всего, категориями войны. — Артемида вздохнула. — Сражался, убивал, соперничал с Афиной… Ты даже гипотетически не можешь представить мира, где нет войн, где люди рады богам и готовы жить с ними бок о бок, лишь бы то являлось благом.
— Категории войны — самые верные категории. В бою все тайное становится явным. В бою каждый показывает то, кем он является и достоин ли он победы, достоин ли дальнейшей жизни. Бой — испытание тела, духа и разума. Потому я рассуждал именно так и не отступлю от своих принципов.
