Христианство: век за веком. Очерки по истории христианской Церкви - [128]

Императрица Елизавета Петровна была набожна и чтила странников, юродивых и монахов. Не упустила она такой возможности и в этот раз, приказав призвать к себе Ивана. Ушакова провели к императрице. Вот как сам преподобный рассказывал об этой встрече:

– Зачем ты ушел из моего полка? – ласково, по-матерински спросила его императрица.

– Для удобства спасения души, Ваше Величество, – с кротостью отвечал Иван.

– Зная фамилию твою и честное служение предков твоих на благо России, не вменяю тебе побега в проступок и жалую тебя прежним чином, – сказала государыня, словно испытывая твердость стремления Ивана к новой жизни, – вступай в прежнее звание.

– Ваше Величество, в начатой жизни для Бога и спасения моей души желаю пребыть до конца, а прежней жизни и чина не желаю, – ответил Иван.

– Для чего же ты тогда не спросясь ушел из полка? К такому деланию и от нас ты мог быть отпущен.

– Если бы тогда просил я об этом, Ваше Величество, то не поверили бы Вы мне, молодому и не испытавшему всей трудности монашеского жития. Теперь же, после убогого моего искуса, утруждаю Ваше Величество просьбой – дайте мне умереть монахом.

Видя такую решимость Ушакова, императрица спросила Ивана, где бы желал он подвизаться.

– В Саровской пустыни, Ваше Величество.

Не до конца веря такому твердому устремлению молодого человека, Елизавета Петровна решила оставить его в Александро-Невской Лавре Санкт-Петербурга. Через три года Ивана постригли в монахи с именем Феодор. На постриге присутствовала сама императрица. Она часто приезжала к Ушакову и была к нему по-матерински милостива и внимательна. Уважая его подлинное благочестие, государыня, а за ней и весь двор, любила при случае повторять: «В Александре-Невском монастыре я знаю только одного монаха – это Ушаков».

К нему началось паломничество. Все это вызывало зависть у недоброжелателей. Более десяти лет Феодор прожил в Лавре, и все это время на него сыпались доносы и клевета. Ушаков же с завидной настойчивостью просился в Саровский монастырь. Императрица, не веря наговорам, не хотела отпускать от себя «настоящего монаха», но, в конце концов, согласилась. Ушаков уехал сначала в Саров, а затем и еще дальше – в Санаксарскую пустынь. Но неправедные обвинения не прекратились. Уйдя из-под покровительства государыни, Ушаков стал уязвим. В итоге его оклеветали и отправили в монастырскую тюрьму на Соловки. Около десяти лет монах Феодор терпел безвинные узы.

Правда восторжествовала лишь перед смертью преподобного. Феодора оправдали и отпустили. Он доехал до родной Санаксарской обители и прожил всего 3 дня, умерев на руках у любящих учеников. На могиле преподобного была положена плита с надписью: «Здесь погребен истинный христианин и добрый монах».

М.В. Первушин

Святой адмирал Феодор Ушаков

Будущий адмирал родился в Ярославской губернии в семье отставного гвардейского офицера, старшего брата преподобного Феодора Санаксарского.

Семья была большой. Родители старались привить детям строгую нравственность и доброе религиозное чувство. Детские впечатления от благоговейных праздничных богослужений, от бесед с родным дядей-монахом глубоко запечатлелись в сердце будущего полководца.

Время, когда Федор мечтал о морском училище, было не самым лучшим периодом в истории российского флота. Среди дворянских детей более престижной считалась служба в сухопутных войсках. Но выбирая свое будущее, восемнадцатилетний Ушаков не обращал внимания на мнения других. Он обладал внутренней свободой, которая позволяла ему пренебрегать многими условностями ради достижения главной цели. Он не раз доказывал это потом на примере своих морских побед. Планы его военных операций казались командованию абсурдными и заведомо проигрышными. Однако, воплощая их в жизнь, Ушаков одерживал блестящие победы и ни разу не был побежденным. Это понимали и чувствовали русские моряки, говоря: «Где Ушаков – там победа!»

Скромный и уступчивый в обычных условиях, он будто перерождался в минуты опасности и без страха смотрел ей в лицо. Первая же битва, в которой участвовал Ушаков, была выиграна благодаря его мудрому руководству, несмотря на то, что противник превосходил русских и по числу кораблей, и по огневой мощи. Благодаря таким победам российский флот стал серьезно беспокоить турок. Чтобы не утратить контроль над Черным морем, турецкое правительство решилось на уничтожение флота Ушак-паши (так турки называли Ушакова). Силы были неравными. Турки намного превосходили русских, но неожиданная тактика адмирала, отчаянная смелость его подчиненных настолько ошеломили врагов, что они были не способны оказать серьезное сопротивление. Лишь нескольким быстроходным судам удалось уйти от преследования и доплыть до Босфора. Остатки турецкой эскадры имели ужасающий вид: палубы были завалены трупами и умирающими от ран. «О, великий! Твоего флота больше нет», – доложили турецкому султану. Тот был настолько ошеломлен увиденным зрелищем и известием о сокрушительном поражении своего флота, что поспешил заключить мир с Россией на ее условиях.

Наиболее же памятным стало сражение и штурм укреплений на острове Корфу, вошедшие во все учебники по военно-морской тактике. По воспоминаниям современника, «взятый в плен французский генерал Пиврон был объят таким ужасом, что за обедом у адмирала Ушакова не мог удержать ложки от дрожания рук…» Услышав рассказ о штурме Корфу, Александр Васильевич Суворов воскликнул: «Я теперь говорю сам себе: зачем я не был при Корфу хоть мичманом!»