Христианство и церковь глазами ученого атеиста - [42]

Однако во второй половине 90-х гг. “пик” увлечения православием все-таки был пройден. Видимо, это произошло после поражения российской армии в первой чеченской войне 1994–1996 гг., которая получила благословение Алексия II. Тогда же был заложен Храм Христа Спасителя, который первоначально москвичи называли “Храмом на русско-чеченской крови”. Православная эйфория закончилась (хотя некоторые ее жертвы продолжали лелеять надежду превращения православия в “национальную идею”, выработать которую потребовал Ельцин). Началось возвращение к атеизму.

Патриархия, почувствовав ослабление притока прозелитов, видимо, вспомнила слова Иисуса: “нет чудес — нет уверовавших”. Поэтому в СМИ стали появляться сообщения о виденных чудесах: кому-то на небесах привиделся лик Иисуса, кому-то во сне явилась Дева Мария, кто-то испытал божественное “чудо исцеления”, а в церквях начали мироточить (слезоточить, кровоточить) и даже “обновляться” иконы. “Ловля человеков” продолжает усиливаться.

Особенно успешно ловля осуществляется в армии и тюрьмах. Практически в каждой воинской части и исправительном учреждении созданы молельные комнаты или построены церкви (конечно, за счет самих уверовавших), где попы проводят агитбеседы, богослужения и таинства (исповеди, браки, крещения и т. п.). Солдат и осужденных строем водят в церкви. Появились сообщения, что в тюрьмах 80 % преступников — верующие (всего в них содержится свыше одного миллиона человек). Причем, бoльшая их часть, обретя свободу, совершают новое преступление и они снова попадают в тюрьму, где начинают замаливать очередное “не убивай” или “не укради”.

Правительство усиливает давление на МИД. Теперь все дипломаты должны, если не креститься, то принимать участие во всех торжественных богослужениях. Решается вопрос об обеспечении всех российских посольств попами. “Газета православных мирян” стала даже утверждать, что Россия — “самое христианское государство в человеческой истории” (Десятина, № 4, 2002).

Благодаря патронажу президента нарастает клерикализация спортсменов, освящение спортивных сооружений, благославление соревнований. В феврале 2002 г. Путин сообщил об исключительной подготовке российских участников Зимних Олимпийских игр в Солт Лейк Сити (США). После этого всех спортсменов повели на Поклонную гору, где в православном храме им вручили свечи, и церковный иерарх впервые в истории российского государства благославил их на успешные выступления (напомним отношение церкви к спорту: “Ибо телесное упражнение мало полезно” (1 Тим., 4:8). Всем им было предложено выучить “исправленный вариант государственного гимна”, в котором теперь дважды повторяются славословия Богу. Тем не менее, несмотря на заверения президента и благославление попа, выступление российских спортсменов оказалось самым “провальным” за всю историю олимпийских игр. И дело здесь, конечно, не в некомпетентных напутствиях президента или святотатственных благославлениях иерарха, а в том, что за годы “демократических” реформ был разгромлен массовый советский спорт. Оставшиеся же спортивные сооружения взимают такую входную плату, которую не в состоянии внести россиянин даже со средним уровнем дохода. Тут уже не до первых мест СССР.

Тем не менее, РПЦ при содействии проправительственных органов регулярно публикует завышенные данные о численности приверженцев основной религии. Речь идет об опубликовании опросов из 1–2 тыс. респондентов, на базе которых к православию причисляют 30, 50 или даже 80 % россиян. Правда, делается оговорка, что “воцерквленных” (регулярно посещающих церковь) намного меньше.

Конечно, переписей верующих нет, поэтому без зазрения совести можно довести уровень клерикализации до 100 %. Однако есть некоторые косвенные показатели, которые свидетельствуют об ином удельном весе православных.

Начнем с малого. В советское время нательные кресты носил 1 чел. из 200, в настоящее время — 1 из 50 чел. (хотя некоторые отдают здесь дань моде). Рост очевиден, но не таков, как его изображают вышеупомянутые опросы.

Более значимым показателем является распространение религиозных сект, уводящих людей из православия (“Белое братство”, “Богородичный центр”, “Движение Муна”, “Аум синрике”, “Церковь последнего завета”, “Слуги Иеговы”, баптисты, бехаисты, сайентологи, адвентисты и др.). Для борьбы с ними демократические прозелиты инициировали принятие Государственной Думой закона 1997 г., по которому многие “нетрадиционные секты” были запрещены (часть из них ныне действует подпольно). Тем не менее РПЦ не удалось загнать сектантов в свое лоно и их численность в 2000 г., по оценкам, достигала 5 млн. чел. (АиФ, 2000, № 7).

Еще одним важным показателем является поддержка избирателями христианских (православных) партий и объединений во время выборов. Так, в 1995 г. широко рекламируемый “Христианско-демократический союз — христиане России” набрал лишь 0,3 % голосов (даже мусульманское движение “Нур” получило в 2 раза больше голосов — 0,6 %). Практически христианские объединения и партии перестали существовать. И это не удивительно, ибо, как сообщила набожная газета российских эмигрантов [Русская мысль, 1998, П, № 1205), в перечне индивидуальных ценностей вера в Бога у россиян стоит на 35 месте!