Христианский вызов - [15]

Цена, которую атеизм платит за свое «нет», очевидна. Он уязвим ввиду окончательной необоснованности, неустойчивости, бесцельности, ввиду возможной бессмысленности, бесполезности, ничтожности реальности вообще. Атеист, если он задумается об этом, также личностно уязвим ввиду предельного одиночества, опасности и разрушения, что приводит к сомнению, страху, даже отчаянию. Все это, конечно, лишь в том случае, если атеизм действительно серьезен и не представляет собой просто интеллектуальную позу, снобистское кокетство или бездумное легкомыслие.

Для атеиста нет ответа на эти предельные и все же самые непосредственные вечные вопросы человеческой жизни, которые не вытеснить никаким запретом на вопрошание, вопросы, которые возникают не только в пограничных ситуациях, но в центре личной или общественной жизни. Следуя формулировкам Канта:

Что мы можем знать? Почему вообще существует нечто? Почему не ничего? Откуда приходит человек и куда он идет? Почему мир таков, каков он есть? Что есть предельное основание и смысл всей реальности?

Что мы должны делать? Почему мы делаем то, что мы делаем? Почему и перед кем мы, в конечном счете, ответственны? Что заслуживает совершеннейшего презрения и что — любви? Что есть смысл верности и дружбы, а также смысл страдания и вины? Что действительно важно для человека?

На что мы можем надеяться? Для чего мы существуем? Что означает все это? Что остается нам: смерть, которая в конце делает все бессмысленным? Что должно придать нам мужество для жизни и что — мужество для смерти?

Во всех этих вопросах — либо все, либо ничего. Это вопросы не только для умирающих, но для живущих. Не только для слабохарактерных и неинформированных, но как раз для информированных и активных. Не уклонение от деятельности, но побуждение к действию. Существует ли нечто, что поддерживает нас во всем этом, что никогда не позволит нам разочароваться? Нечто постоянное во всем изменении, безусловное — во всем обусловленном, абсолютное — в повсюду ощущаемой относительности? Все эти вопросы остаются в атеизме, в конечном счете, без ответа.

д. Вера в Бога живет на основании в конечном счете обоснованного доверия: в своем «да» Богу человек принимает решение в пользу предельных причины, опоры, смысла реальности. В вере в Бога «да» по отношению к реальности является обоснованным и последовательным: основополагающее доверие, укорененное в предельной глубине, в основе основ. Вера в Бога как радикальное основополагающее доверие тем самым может дать условие возможности неопределенной реальности. Тем самым она демонстрирует радикальную рациональность, которую, однако, нельзя просто смешивать с рационализмом.

Цена, которую вера в Бога получает за свое «да», также очевидна: поскольку я доверительно принимаю решение вместо безосновательности в пользу изначального основания, вместо неустойчивости — в пользу изначальной опоры, вместо бесцельности — в пользу изначальной цели, то я могу обоснованно во всей разобщенности познать единство, во всей бессмысленности — смысл, во всей бесполезности — ценность реальности мира и человека. При всей неопределенности и неуверенности, одиночестве и незащищенности, угрозе и слабости моего собственного бытия мне дарованы из высшего изначального истока, изначального смысла и изначальной ценности предельная уверенность, защищенность и постоянство. Конечно, не просто абстрактно, изолированно от ближних, но всегда в конкретной связи с человеческим «ты»: как человек может постичь, что означает быть принятым Богом, если его не принимает ни один человек? Я не могу просто принять или создать сам для себя предельную уверенность, защищенность и постоянство. Именно сама предельная реальность разными путями побуждает меня к тому, чтобы сказать ей «да», именно от нее, так сказать, исходит «инициатива». Сама предельная реальность показывает мне, что при всем сомнении, страхе и отчаянии, в конечном счете, есть основание для терпения по отношению к настоящему, благодарности по отношению к прошлому и надежды по отношению к будущему.

Тем самым эти предельные и одновременно самые непосредственные религиозно–общественные вопросы человека (их нельзя вытеснить никакими запретами на вопрошание), которые мы формулируем, следуя Канту, получают, по крайней мере, один основополагающий ответ, с которым человек может жить в сегодняшнем мире: ответ на основании реальности Бога.

е. Насколько тем самым рационально оправданна вера в Бога? Человек не может быть индифферентен перед лицом принятия решения между атеизмом и верой в Бога. Он подходит к этому решению уже с определенным грузом. Он хотел бы постичь мир и самого себя, хотел бы ответить на неопределенность реальности, хотел бы осознать условие возможности этой реальности, хотел бы знать о предельной причине, предельной опоре, предельной цели реальности.

Однако и здесь человек остается свободным. Он может сказать «нет». Он может скептически игнорировать или даже задушить всякое зарождающееся доверие к предельным причине, опоре и цели; он может, возможно, совершенно искренне и правдиво, засвидетельствовать желание незнания (агностический атеизм) или даже утверждать всеобщую ничтожность, безосновательность и бесцельность, бессмысленность и бесполезность и без того неопределенной реальности (нигилистический атеизм). Без готовности к доверительному признанию Бога, с его практическими следствиями, не существует рационально осмысленного познания Бога. И даже если человек сказал Богу «да», то «нет» остается постоянным искушением.