Христиана и ее дети - [15]

Мудрость объяснила, что совсем необязательно давать Весельчаку отказ, он сам перестанет ходить к ней, если убедится, что она помогает бедным, не имея от этого никакой выгоды.

Придя на следующий день, он снова застал ее дома за работой.

— Как? Опять трудимся?

— Да, — ответила она.

— А сколько вы можете заработать в день? — поинтересовался он.

— Я тружусь, чтобы стать богатой добрыми делами, положив тем самым твердое основание своему будущему и стяжав жизнь вечную.

— Но что же вы делаете со всеми этими вещами? — удивился он.

— Одеваю неимущих.

При этих словах лицо его вытянулось, и с тех пор он больше не приходил. Когда его спрашивали, почему, он сухо отвечал: «Девушка хороша, но у нее не все дома».

Когда он исчез, Мудрость сказала Любви:

— Не говорила ли я тебе, что Весельчак скоро оставит тебя? Теперь он, конечно, станет нехорошо о тебе отзываться. Но ты не переживай! Вы очень разные, у вас нет ничего общего.

— Я бы давно могла быть замужем. Но все сватавшиеся ко мне не принимали моих условий, хотя и были довольны моей внешностью. Поэтому я всем отказывала.

— В наше время любовь не считается важным чувством, и потому каждый, кто не понимает любви, не в силах подчиниться ее условиям, — заметила Мудрость.

— Ничего не поделаешь. Если я никому не нужна, я лучше умру девицей, чем изменю тому, что отныне стало целью моей жизни. Моя сестра по имени Добродушная замужем за подобным шалопаем: они так и не нашли общего языка.

— А между тем я уверена, он на словах исповедовал христианство.

— Да, но такое христианство, представителем которого сам являлся. Такими христианами полон мир в наше время. Но я не стану женой подобного человека, — твердо ответила Любовь.

Вскоре Матфей, старший сын Христианы, сильно заболел. Недалеко от них жил Разумение, известный в округе врач. По желанию Христианы послали за ним. Когда он осмотрел больного юношу, он спросил мать:

— Что он ел в последние дни?

— Ничего особенного. То же, что и мы, — ответила мать.

— О, нет, — прервал ее врач, — он давно съел что-то нехорошее, что еще до сих пор камнем лежит в желудке. Желудок надо промыть, не то ваш сын умрет.

— Мама, а что за плод съел брат, сорвав его с дерева, когда мы вышли из Тесных врат? Помнишь тот сад и полные плодов ветви?

— И впрямь, я еще тогда побранила его за это, — вспомнила Христиана.

— Это плоды из фруктового сада Веельзевула, и я удивляюсь, что вас никто от них не предостерег: многие от этого даже умирают! — заметил врач.

Христиана громко зарыдала:

— О, негодный мальчишка! Чем теперь спасти тебя?

— Не отчаивайтесь, сын ваш может выздороветь, если примет рвотное и слабительное, — успокоил врач женщину.

— Прошу вас, доктор, вылечите его, как бы дорого это ни стоило.

Разумение приготовил лекарство, которое, однако, не принесло облегчения. Тогда врач решил прибегнуть к самому сильному средству, которое ставило на ноги всех. Он приготовил это лекарство в виде пилюль, смешав два обещания и прибавив порядочное количество соли. Принимать их больной должен был три раза в день натощак в четверти стакана слез покаяния. Когда оно было предложено юноше, он не пожелал его проглотить, хотя страдания его все увеличивались.

— Нечего толковать, — уговаривал его врач, — тебе следует это принять.

— Но оно противно! — возразил юноша.

— Я требую, чтобы ты это принял, — твердо возразила Христиана.

— Меня вырвет, — простонал юноша.

— Скажите, доктор, какой вкус у этого лекарства? — спросила мать.

Не дождавшись ответа, Христиана сама попробовала его.

— О, Матфей, средство это слаще меда. Если ты любишь меня, мать свою, если тебе дороги братья твои, если тебе мила Любовь, если, наконец, дорога тебе твоя жизнь — проглоти эту пилюлю!

После некоторого колебания и короткой молитвы для испрошения благословения Божия на лекарство юноша проглотил предложенное ему и тотчас почувствовал облегчение. Оно очистило его от зла, которое вызывало нестерпимую боль. Он спокойно и тихо уснул и более не метался по постели от страданий. Озноб сменился приятной теплотой, разлившейся по его телу, пот вывел из организма все яды. Матфей задремал, ровно дыша и радостно улыбаясь.

Вскоре он настолько поправился, что встал с постели и стал прохаживаться по комнате. Мудрость, Благочестие и Милосердие радовались вместе с ним, что он вылечен от своего дурного нрава.

Когда юноша совсем окреп, Христиана спросила врача, что тому причитается за лечение. На это он ответил:

— Вы должны поднести Главе общества врачей хвалу и благодарность.

— В каких случаях можно принимать эти пилюли? — спросила Христиана.

— Они от всех болезней, особенно от тех, к которым склонны пилигримы. В любом случае, если их правильно принимать, они помогут. Срок годности их не ограничен.

— Прошу вас, доктор, изготовить мне двенадцать коробочек подобных пилюль, и тогда я никогда не стану прибегать к иному лекарству.

— Эти пилюли могут даже предохранить от будущих болезней, — сказал врач, — да, я твердо убежден, что, принимая их правильно, можно жить вечно.

Он вручил это лекарство ей, ее детям и Любви, еще раз посоветовав Матфею быть впредь осторожным, и распрощался с ними.