Хрен С Горы - [34]

Лица моей свиты приобрели неподдельно почтительное выражение — так, пожалуй, они даже на нашего Самого Главного Босса не смотрят. М-да, всё же я еще мало знаю о местных реалиях. Что это за тэми такая, которая такое уважение внушает всем. Надеюсь, озадаченное выражение на моей физиономии будет истолковано как проявление приличествующих моменту чувств. А то ещё, чего доброго, предстану в глазах присутствующих неграмотной деревенщиной.

— Для нас всех высокая честь, что на нашей скромной трапезе будет присутствовать солнцеликая тэми — надо же, я уже научился выдавать фразы на местном витиеватом языке, предназначенном для особо торжественных случаев вроде сегодняшнего.

А вот сложную систему туземных рангов и титулов как-то не заучил, довольствуясь запоминанием того, как следует обращаться лично и называть за глаза тех, с кем приходится сталкиваться постоянно, вроде наследственных либо выборных деревенских вождей или нашего Самого Главного Босса.

* * *

У меня с собой было, конечно, чем перекусить десятку-другому человек. Но на гостей продуктов явно не хватало. Так что пришлось залезть ради гостей в припасы, предназначаемые для сунийцев-землекопов. Ну, ладно, полтора десятка едоков за один обед вряд ли заметно уменьшат двухдневное довольствие нескольких сотен человек — в крайнем случае, я потом по-тихому компенсирую.

* * *

— Благодарим почтенного регоя — ответил Огорегуй. При движении многочисленные ракушки и камушки на нём гремели — Все мы действительно устали и проголодались.

Чёрт, едва не забыл!

«Прошу прощения у уважаемых путешественников» — сказал я — «Мне нужно закончить дела. А вы, бездельники» — обращаясь к подросткам из своей свиты — «Тащите съестное. Паропе, сходи с ними, возьмите коя и рыбы из запасов для рабочих. Только сначала верни сюда Тинакоя, пока он далеко не ушёл».

Длинный быстро притащил старосту-сунийца. Я открыл свой гроссбух — связку полос сонавского тростника, в «обложке» из тюленьей кожи — и сделал отметку о выдаче орудий труда. «Всё, иди» — приказал я сунийскому старосте — «За лопаты и мотыги отвечаешь лично. Когда окончите копать свой участок, и я приму работу, чтобы всё вернули». Такое вот колдовство — под названием «учёт выданного инвентаря».

Чужаки с интересом наблюдали за моими манипуляциями с письменными принадлежностями, понимая, что наблюдают какой-то магический обряд, судя по сникшему вмиг Тинакою — ничего хорошего тому не сулящий (хитрый суниец уже, небось, рассчитывал заныкать половину вверенному ему инструмента, воспользовавшись моей оплошностью, а тут я его «записал»). Да и вид нарядно блестящего на солнце шанцевого инструмента, который землекопы разбирали из кучи, их вообще, насколько я мог судить, поверг в немалый шок. Но вопросов никто из них не задавал: вот что значит воспитанные люди.

* * *

Пока я проводил бюрократическо-магическую процедуру, мальчишки-посыльные и женщины из отряда пришельцев разводили костёр, на котором подогрели большой горшок с печёным коем. На траву рядом с горшком вывалили лепёшки из пальмовой муки, сушёные фрукты и копчёную рыбу (кстати — моё изобретение, которое уже успело удостоиться от благодарных местных гурманов нескольких строк в заунывных былинах, воспевающих нашего щедрого вождя и воинов-регоев, пирующих за его столом — ну и меня, как изобретателя, заодно). Распоряжение приготовлением к обеду взяла в свои руки пожилая тётка. Она зычным голосом отдавала команды, да и сама носилась по поляне, тряся обвисшими грудями. Зрелище было не очень аппетитным. Вот у двух молодых девах другое дело. Что до знатной обладательницы пышного наряда, то у неё ещё рассматривать было нечего.

* * *

Голод утолили. Теперь можно переходить к вопросам.

— Откуда вы почтенные идёте, и куда направляетесь? — полюбопытствовал я — Впервые вижу столько людей с запада острова. А вы ведь с запада?

— Да мы, из Тенука — ответил Огорегуй.

Ага, Тенук. Столица Пеу и, попутно — области Текок, лежащей почти у самого западного побережья, но выхода к морю не имеющей. Правят им непосредственно верховные правители острова — тиблу, или как говорят сонаи — типулу.

Нехорошие предчувствия зашевелились во мне. Последний год с запада приходили новости одна тревожнее другой: сначала смерть Пилапи Молодого, потом война за власть между его сыновьями, вроде бы завершившаяся гибелью одного из них. Компашка эта вполне может быть сторонниками проигравшего претендента. А эта увешанная местными драгоценностями пигалица либо одна из дочерей Пилапи, либо его внучка — дочь погибшего в борьбе за престол принца, или как они здесь называются.

— И какая нужда заставила пуститься столь знатных мужей в далёкий путь? — спросил я самым светским тоном, на который был способен. В принципе, если схематическая карта острова, нарисованная как-то дедом Темануем, более-менее верно передавала пропорции, то от Тенука до западной границы Бонко не будет и сотни километров. Но с учётом отсутствия на Пеу ездовых, равно как и вьючных, животных, а также того, что вместо дорог в лучшем случае пешеходные тропы, а худшем — вообще приходится продираться через заросли, такое путешествие в моей прошлой жизни было бы эквивалентно, наверное, поездке через всю страну.