Хрен С Горы - [146]

Наконец дискотека окончилась. Надеюсь, вид у меня был не самый дурацкий… И началась разделка туши. Всё тот же долговязый парняга, к которому остальные обращались «Рохоке», ловко орудуя каменным ножом, принялся снимать шкуру с добытого зверя. При этом он не забывал заговаривать зубы покойнику: дескать, скинь плащ тяжёлый, неудобный, гость дорогой, да проходи на праздник в твою честь.

Особого удовольствия лицезрение разделки тюлене-моржа не доставляло, но делать нечего, приходится смотреть, как охотники, сноровисто покончив со снятием шкуры, принялись потрошить внутренности. На заботливо расстеленные циновки полетели кишки, какие-то внутренние органы. Работала команда Рохоке споро и слаженно, так что довольно быстро туша была разделана, всё отсортировано и разложено в несколько кучек: отдельно потроха, мясо, розоватый жир. Один из добытчиков принялся полоскать морской водой кишки, предварительно выдавив их содержимое на песок.

Смотреть на малоаппетитное месиво из полупереваренных водорослей, моллюсков и мелкой рыбёшки радость сомнительная. Я и не собирался разглядывать эту кучу, если бы не что-то ярко-красное, выглядывающее из остатков последнего обеда ластоногого.

— Что это? — машинально вырывается у меня.

— Не знаю — мотает головой Рохоке, тянется и вытаскивает слегка пожеванный кусок пластмассы — Такие вещи иногда попадаются в рыбе или их морем выбрасывает на берег. В гиликуму я это впервые вижу.

— И давно такое встречается? — спрашиваю — У нас в Бонко не слышал про такие предметы.

— Говорят, недавно. Дождей двадцать или тридцать всего — отвечает охотник, пластая ножом мясо на куски для запекания на углях — Старики этого не помнят.

Я же верчу ядовито-красную пластмассовую деталь: кажется кусок ручки от ведра.

* * *

Мясо «гостя дорогого», если честно было не очень — по мне так конури, которых Таниу пускает на суп, куда мягче и вкуснее. А эта тюленятина ощутимо отдавала рыбой. Но ничего, съел и даже добавки попросил — чтобы не огорчать пригласивших меня охотников.

Ненароком поинтересовался, что собираются со шкурой делать.

— Не знаю — ответил Рохоке, тот самый худой предводитель — Обменяем на что-нибудь.

— Тогда я готов её взять — сказал я.

— Ты, Сонавалингатаки… — протянул охотник — Тебе могу подарить.

— Спасибо, это хороший подарок — в туземном языке нет слова «дорогой», в смысле цены вещи — Ты не пожалеешь об этом — пообещал я Рохоке. Разумеется не пожалеет: если в Талу действительно есть медная руда, шкура вполне тянет на пару-тройку изделий нашей молодой металлургической промышленности.

— Тогда я велю жене с сестрой выделать её как можно лучше, чтобы не пришлось мне и моим друзьям стыдиться такого подношения.

В общем, остаток дня провёл я с пользой: шкура большая, хватит на немалых размеров меха. Уже почти в полной темноте возвращались домой.

* * *

А на холме, наконец-то услышал новость: морской владыка Тобу-Нокоре взял поднесённые ему жителями Хона и Вэя ракушки. Именно такая версия, как следовало из разговоров, была практически единственной — никто даже и не подумал, что имело место банальное воровство.

Ну, а уже на сон грядущий заслушал доклад Тагора: вся куча связок надёжно спрятана в зарослях недалеко от берега Алуме, откуда он вывезет их к вохейцам завтра самым ранним утром. Насчёт лодки тузтец договорился, лишних глаз надеется избежать. Я сдержано поблагодарил наёмника, велев ему быть осторожнее. Тот, усмехнувшись, ответил: «Постараюсь. Мне моя шкура дорога».

* * *

Следующий день начался с самого натурального религиозного психоза, охватившего поголовно Мар-Хон с окрестностями. Исчезновение коллективного подношения от лица всего населения Побережья было воспринято как некий знак. И о смысле сего знамения теперь шли ожесточённые споры. В общем, для введения развивающихся событий в более-менее мирное и организованное русло требовались немедленные действия. И кому ещё всем этим заниматься, кроме как Сонаваралинги, в лице которого соединяются властные полномочья с особыми отношениями с Тобу-Нокоре.

К полудню вокруг святилища морского владыки собралась толпа в несколько тысяч человек. Народ ждал разъяснений и официальных комментариев. И они последовали…

Я прошёл сквозь почтительно расступающуюся толпу, поднялся на возвышение, где стояли идолы повелителя волн и глубин со свитой, мысленно сказал себе: «Охренеть, до чего я докатился». И начал речь.

Обороты «торжественного» языка лились, сплетаясь в кошмарные с точки зрения здравого смысла конструкции. Но, судя по реакции передних рядов, публике нравилось. Через полчаса, охрипнув от громкого крика, я замолчал. Не знаю, насколько собравшимся стало понятнее явленное знамение. Скорее уж моя речь запутала народ ещё сильнее: у меня вышло что-то маловразумительное, хотя и красиво звучащее и весьма оптимистичное. Хотя, всё же, надеюсь, главный посыл понятен: Тобу-Нокоре обещает сто лет благоденствия и новых благ всем дареоям Пеу, но для пущего закрепления эффекта, чтобы данные посулы стали реальностью, следует отныне каждый год подносить ему такой же подарок. И коль морской владыка его опять заберёт, то значит, всё будет отлично.