Хранящая - [78]

В одеревеневшем мозгу напрочь отказывались селиться хоть какие-то мысли, карта уже казалась набором юного художника, размазанном по столу, а Дженнара я мечтала просто прибить. Чтоб глаза не мозолил.

— Я уже совершенно ничего не соображаю, — угрюмо, в сотый раз за вечер, сообщил Дженнар.

— Угу, — так же "жизнерадостно" откликнулась я, втыкаясь взглядом в бесконечные стеллажи с книгами.

— Пошли, поужинаем? — снова завел свою шарманку мужчина.

Да уж, сегодня я окончательно убедилась, что у большинства мужчин разум прячется, как правило, в двух меcтах, и один из них — желудок. Где бы яду достать?

— Ну пошли, — я сдалась и с трудом выпихнула тело из уютного кресла, в котором уже почти пустила корни.

Явление калек народу повторилось в обратном порядке, теперь мы ползли в столовую с видом оголодавших упырей, а несчастный дворецкий чуть дуба не дал при виде такой картины.

— И чего нам доказал твой метод? — язвительно поинтересовался Дженнар сквозь отбивную в зубах.

Все свои, чего уж тут стесняться. Особенно после многочасового издевательства над его нежной и трепетной душой.

— Что с тобой каши не сваришь, — вернула я шпильку. — В смысле, толку от тебя, как от козла в огороде.

— А? — округлившиеся глаза и выпадающая изо рта отбивная. Фу, безобразие!

— Никакого, — констатировала я.

— А от Ветра, значит, есть?!

— Значит, есть, раз мы не только сделали выводы, но и оказались правы.

— Алиса, это оскорбительно!

— Не больше, чем разговаривать с набитым ртом!

Обиженное сопение и торопливо отправляемый в желудок ужин. На какое-то время я и сама выпала из реальности, заверяя организм, что я о нем не забыла и мазохизмом не страдаю.

— Что бы ты сказала, если б я действительно умер?! — попытался взять реванш Дженнар.

— Ну и стравили бы Князя с твоим отцом. А потом на пустующее теплое местечко уселся бы кто-нибудь пошустрее и хапал вволю полной ложкой.

— Ага, а Ястреба бы прибили бы в темном переулке! — ядовито добавил он. — Уж наследничку до совершеннолетия далеко, можно не спешить.

— Но для этого надо иметь законный повод. Сомневаюсь, что армия Каллайта сравнима с армией Чаретта.

Зато, если Катарина и мой племянник останутся живы, их вполне можно использовать, чтобы эту самую законность обеспечить.

Не сговариваясь, мы уставились друг на друга. Очень уж правдоподобно получалось.

— Дженнар, ты же не думаешь, что Ветер мог бы…

— Ветру это нужно в последнюю очередь! — отмахнулся мужчина. — Хотя он и был бы идеальной кандидатурой. Думаю, изначально, похожий вариант и планировался.

— Кто настолько влиятелен, чтобы оказаться наследником Каллайта и претендовать на опеку над Катариной в случае смерти Яра?

— Кроме Ветра всего несколько человек.

И это значит, что Ярослав сейчас находится в большой опасности.

Меня прошиб холодный пот. Дженнар, похоже, подумал о том же. Потому как немедленно кривыми скачками вылетел за дверь, чего-то невнятно там орал, потом, успокоенный, вернулся на свое место.

— Не волнуйся, я отправил вести и Ястребу, и магистрам.

— Спасибо.

— Нам остается только ждать.

Ждать. Чего? Хотелось бы мне знать. Думать о смерти единственного родного человека до безумия страшно. Это бесконечная пустота внутри, пустота вокруг, ставшие чужими лица друзей и понимание, что капелька тебя, твоя кровь и плоть — исчезла, стерта по чьей-то беспощадной воле. Яр. Все, что у меня, грубо говоря, есть в этом мире. Моя соломинка для утопающего. Своенравный и требовательный судья по жизни, адвокат, нянька, — мой ненаглядный, единственный и обожаемый братишка.

Ужин в мгновение показался набором ядов, собранных на одном столе. Я выкарабкалась из ловушки столовой, не находя себе места от беспокойства и плохих предчувствий. Спасибо Дженнару, он все понял и не последовал за мной. Понял, что его присутствие будет только нагнетать. И что сейчас со мной рядом должен быть не он.

В гостиной, куда я доползла, распахнула окно, пытаясь не задохнуться от ледяного воздуха, ворвавшегося в комнату. Но и это не охладило вспыхнувших щек и заболевших глаз. А корчащегося в агонии сердца и подавно.

Стылый воздух быстро наступившей на город осени мелкими льдинками осыпался под копыта летящих в безумном галопе лошадей. Животные в диком ужасе вращали глазами и роняли пену с губ, едва не загоняемые своими всадниками. Стук копыт звонким горохом прокатился по пустынным улицам, окутанным туманными дымками, смешанными с вырывающимся с губ наездников паром.

Изумленная стража даже не шелохнулась, заметив гербы Вассетского Дома Хранящих. Кто их знает, этих странных магистров и их ведьм — особенно после войны с Паланом, где, по слухам, они приняли участие. Да еще дикие легенды о кружащих над ближними лесами драконах. Благие Хранящие, лучше не связываться!

Маленькая конница пронеслась призрачным вихрем по улицам, влетев во двор одного из богатых домов, и сонный осенний город вновь погрузился в зябкую дремоту.

Сидя в уютной гостиной, я безотрывно глядела на огонь в камине, не в силах заснуть. Дженнар, конечно, пытался меня успокоить, да и магистры передали, что примут меры. Но нехороший червячок продолжал поедать несчастный организм изнутри. Тишина дома угнетала. И хотя здесь повсюду витал запах Ветра, его неуловимый дух, меня все равно трясло от беспокойства. И за него, и за брата. Но, что еще сильнее вносило смятение в мою душу — не могла решить, за кого сильнее. Брат — часть меня, с рождения самый близкий человек. А Ветер… неопределенность, раздирающая на части, сжигающая внутренности и подогреваемая еще и чувством вины перед братом. Наш семейный доктор, Василий Васильевич, давно отправил бы меня в дурдом, в уютную комнату с мягкими стенами. Проводила бы досуг, играя в домино с Наполеоном.