Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли - [23]

...Еще на собрании перед выдвижением руководящего состава «Марша за Землю» стало ясно, что внутри группы действуют две противоположные силы — сплоченность вокруг общей идеи, с одной стороны, и многообразие интересов участников, угрожающее разорвать на части нашу неустойчивую целостность. Эти люди должны были стать моей семьей на следующие семь месяцев. Вначале я пытался классифицировать собравшихся, одних относил к «фермерам», других — к «бывшим монашкам», но со временем эти категории размылись, и за созданными мною же масками я стал различать людей такими, какими они были на самом деле. В конце концов, эти люди открылись мне в видении еще за год до нашего фактического знакомства! В сущности, я собрал их всех, ведомый высшей силой.

Некоторые участники марша делились тем, как в них внезапно загоралось нечто, когда они брали листовку или читали статью, в которой сообщалось о пешем походе. Они просто-напросто уже заранее знали, что идут. «Эти листовки сильно цепляли их», — сказала Рози Уайт, бывшая монашка. Нас всех тянуло друг другу не просто так.

В рамках подготовки к походу в марте 1984 года часть группы отправилась в Сан-Франциско, чтобы встретиться с престарелой женщиной, живущей в районе Больших Гор в Аризоне, на территории, которую индейцы навахо и хопи используют совместно. Считается, что там живет самое многочисленное — и наиболее самодостаточное — индейское сообщество (по крайней мере, в южных штатах). Правительство отреагировало на жалобы индейцев хопи по поводу того, что слишком много навахо живут на их землях, и стало переселять последних в отдаленные города. Однако раздосадованные таким решением индейцы навахо сразу заподозрили, что истинной причиной для их переселения были планы правительства по разработке каменноугольных и урановых месторождений.

— Для нас покинуть эти священные земли — все равно, что умереть, — сказала в слезах одна женщина. Переселенцам было не так-то просто приспособиться к новым условиям. Скотоводам от природы, им нелегко давались новые отношения с землевладельцами, да и городская культура — например, городок Флагстафф — была им чужда. Они обвиняли правительство в том, что оно не сдержало своего обещания помогать переселенцам в новых условиях. Многие чувствовали себя обманутыми. Навахо настаивали на том, что конфликта с хопи у них не было — был лишь конфликт с федеральным правительством.

Вскоре часть навахо, оставшаяся в районе Больших Гор, решила восстановить справедливость. Они начали разбирать ограждения, устраивали пикеты, требуя перераспределить земли для скотоводства, искали поддержки у представителей общественности, гражданских групп, обращались в средства массовой информации и даже в суды.

Женщины-навахо заявляли, что готовы выйти за рамки ненасильственной борьбы. Они жаждали войны. Во всяком случае, уже был вооруженный прецедент: одна из женщин племени навахо открыла стрельбу по рабочим, устанавливавшим ограждения, чтобы оттеснить скотоводов и разделить навахо и хопи. На обветренных лицах этих женщин явно отражалось отчаяние, дополненное железной решимостью. В их взгляде было что-то, от чего веяло стариной. Интересно, оказалось бы это красочное индейское полотно, сотканное из множества племен, таким же прочным, если бы они сопротивлялись европейскому вмешательству в течение пяти веков пассивно? Наверное, тогда не осталось бы ни одного краснокожего.

Среди навахо был человек в возрасте по имени Ворон — чистокровный индеец, активист Американского индейского движения, или АИД. Женщины обратились к АИДу за помощью, и Ворон пообещал, что они будут сражаться за Большие Горы, и если потребуется, прольют кровь. В его голосе звучал решительный вызов. Станут ли Большие Горы очередным Вундед-Ни? Решат ли активисты АИДа оккупировать Большие Горы так же, как в 1973 году они заняли городок Вундед-Ни? Решимость Ворона заставила меня подставить под сомнение многие мои ценности. Стал бы я сражаться за свой дом? Хватило бы мне смелости отстаивать свою землю и многовековые традиции?

За пару лет до этого Медвежье Сердце вручил мне трубку целителя. Она использовалась в молитвах за исцеление и мир. Как эти идеалы сочетались с перспективой войны, которую я, однако, оправдывал?

Меня интересовало, способно ли решительное вмешательство общественности — не такое вялое, как в ходе всех предыдущих индейских войн — предотвратить кровопролитие и разрешить конфликт мирно?

Моя группа предлагала помочь распространить информацию о конфликте, связанном с переселением и последующей разработкой ресурсов, и подавать петиции соответствующим лицам. Кроме того, этот район был на пути нашего шествия. Еще накануне, рассматривая карту, я интуитивно почувствовал притяжение к этим местам.

В конце общего собрания ко мне подошел Ворон и настоял на проведении парно$й церемонии днем позже. В 1978 году он принял участие в самом продолжительном походе индейцев через всю страну, и поэтому сейчас принимал нас как близких по духу людей.

— В первый день, — рассказал он, — мы прошли пятьдесят миль под руководством Дэниса Бенкса, пока не нашли место для стоянки. У нас не было никакого планирования, никто не шел впереди, и перед выходом никто не предлагал нам зайти в парную. Я хочу, чтобы у вас с самого начала все было лучше.