Хранитель времени - [2]

– Почему ты хочешь того, чего получить не можешь? Где твой здравый смысл?

– Я хочу встретиться со своим дядей – что в этом плохого? – возразил я, натягивая черную конькобежную камелайку.

– И почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– А почему бы мне этого не делать?

Он со вздохом закатил глаза:

– Ты встретишься с ним завтра – для тебя это недостаточно скоро? Мы принесем присягу, а затем Главный Пилот вручит нам наши кольца – надеюсь. Мы станем пилотами, Мэллори, и сможем делать, что нам в голову взбредет. Этой ночью нам положено курить тоалач или найти себе пару смазливых шлюшек – по паре на брата, я хотел сказать – и трахать их, пока соки не иссякнут.

Бардо по-своему был куда более буйным и непокорным, чем я. На самом деле в ночь перед присягой нам полагалось практиковаться в дзадзене, холлнинге и фугировании – дисциплинах, необходимых для входа в мультиплекс (и выживания в нем).

– В прошлую семидесятидневку, – сказал я, – мать пригласила Соли с Жюстиной на обед. У него недостало учтивости хотя бы ответить на приглашение. Похоже, он со мной знакомиться не жаждет.

– И ты задумал отплатить ему за грубость еще большей грубостью? Ну, пьет он со своими друзьями – все знают, как лорд Соли любит выпить и почему он это делает. Оставь его в покое, паренек.

Я надел ботинки. Они застыли, потому что долго лежали на холоде под окном.

– Идешь ты со мной или нет?

– Иду ли я с тобой? Ничего себе вопрос! – Он рыгнул и погладил живот. – Если Бардо с тобой не пойдет, ты ведь один попрешься? – Как и многие летнемирские принцы, он имел привычку говорить порой о себе в третьем лице. – И что тогда? Случись чего, а виноват будет Бардо.

Я затянул шнурки и сказал:

– Я хочу подружиться с дядей, если удастся, и посмотреть, как он выглядит.

– Да какая разница, как он выглядит?

– Мне есть разница. Сам знаешь.

– Не можешь ты быть его сыном, я тебе сто раз говорил. Ты родился через четыре года после его отлета из Города.

Я слышал, что сходство между мной и Главным Пилотом так велико, что меня можно принять за его брата – или сына. Всю жизнь я страдал от этих разговоров. Моя мать, как твердила молва, была когда-то влюблена в великого Соли. Когда он бросил ее ради тети Жюстины, она якобы отыскала в Квартале Пришельцев похожего на него мужчину и родила от этого мужчины сына. То есть меня. Мэллори-бастарда, как шептали послушники в Борхе у меня за спиной, а некоторые, посмелее, и в лицо говорили. По крайней мере до тех пор, пока Хранитель Времени не обучил меня древним искусствам борьбы и бокса.

– Ну и что, если ты на него похож? Ты его племянник.

– Не по крови.

Я не хотел быть похожим на знаменитого, надменного Главного Пилота. Мне претила мысль, что на мне отпечаток его хромосом. Довольно и того, что я его племянник. Я очень боялся, и Бардо знал об этом, что Соли тайно вернулся в Неверное и использовал мою мать в собственных эгоистических целях. Или… О других вариантах мне думать не хотелось.

– Разве тебе самому не любопытно? – спросил я. – Главный Пилот возвращается из самого долгого за три тысячелетия существования Ордена путешествия, а тебе не интересно узнать, что он такое открыл?

– Нет. Любопытство, слава Богу, не относится к числу моих пороков.

– Говорят, Хранитель Времени объявит поиск на нашем посвящении. Ты и об этом ничего не хочешь знать?

– Если поиск объявят, мы, возможно, погибнем все до одного.

– Кадеты гибнут, – напомнил я.

Это был наш девиз – предостережение, выбитое на мраморной арке при входе в Ресу. Цель его – заставить юных кадетов призадуматься до того, как соваться в мультиплекс, и слова эти – чистая правда.

– «Смерть среди звезд – самая прекрасная смерть», – процитировал я изречение Тихо.

– Чепуха! – Бардо хватил кулаком по подлокотнику кресла. – Двенадцать лет я тебя знаю, и ты по-прежнему чепуху городишь.

– Нельзя жить вечно.

– А я вот хочу попробовать.

– Это был бы настоящий ад. День за днем те же мысли, те же тусклые звезды, те же лица друзей, говорящих и делающих одно и то же, необоримая апатия, гнездящаяся в тех же закоснелых мозгах, вечность никчемной, полной страданий жизни.

Бардо замотал головой так, что капли пота полетели со лба.

– Другая женщина каждую ночь – а то и три женщины. Мальчики или инопланетные куртизанки для разнообразия. Тридцать тысяч планет Цивилизованных Миров, из которых я видел только пятьдесят. Слыхал я, что говорят о Главном Пилоте и его поиске. Тайна жизни! Хочешь ты ее знать, тайну жизни? Бардо скажет тебе, в чем она. Не в количестве отпущенного нам времени, вопреки тому, что я только что сказал. Секрет не в количестве и даже не в качестве, а в разнообразии.

Я, как обычно, дал ему волю, и он сам себя загнал в западню.

– Разнообразие баров в Квартале Пришельцев почти безгранично. Ну так как, идешь?

– Чтоб тебе пусто было, Мэллори! Ясное дело, иду!

Я надел конькобежные перчатки и прицепил коньки. По крепкому полу из красного дерева я двинулся к двери. Коньки оставляли вмятины на фравашийском ковре. Бардо разглаживал ковер шлепанцами, ворча:

– У тебя нет никакого уважения к искусству. – Он тоже надел коньки и застегнул свой черный шегшеевый плащ золотой цепью у горла. – Варвар! – Он открыл дверь, и мы выкатились на улицу.