Хранитель времени - [159]

Я подхожу к самой, возможно, печальной части своего повествования. Соли, увидев, что Лионел и Томот убиты, впал в бешенство. Можно было бы надеяться, что он научился состраданию – но нет, он с яростью, без всякого милосердия бросился на Бардо и Жюстину. Какой-то миг их корабли, как две талло, парили под кольцами четвертой планеты – стройный «Ворпальский клинок» Соли и «Благословенная блудница». Эта картина, увиденная через телескопы, отпечаталась в нейросхемах моего корабля. Я находился достаточно близко от них – в сотой доле световой секунды, – чтобы подключить свой компьютер к компьютеру «Блудницы», и сделал это в отчаянном усилии помочь им с маршрутами. Но они оставили без внимания маршрут, который я им показал. Возможно, Жюстина не верила, что Соли в самом деле их убьет. Притом у них, как я теперь понимаю, был наготове собственный маршрут. Какую-то долю мгновения я еще «слышал» их заключительный диалог, из которого понял только часть. Вот он – привожу его для истории и хранительного искусства мнемоников:

– Видишь линию «Ворпальского клинка»? – Он всегда был романтиком, правда, и я… – Знаешь тот фокус в сгущении под кольцом – если дана альфа, существует решение класса… – Один кантор сказал мне, что Соли убьет тебя, потому что… – Следовательно, универсальный класс, как и всякий другой, является подклассом… – Я, конечно, готова дать определение, но не могу не думать о Соли и канторе. Жюстина, сказал он, твой муж в душе тихнет и пойдет на что угодно, чтобы доказать свою теорему, а между любовью и ненавистью, сказал он, нет ничего и…

И они исчезли. Окно в мультиплекс открылось, и они исчезли.

Я вспомнил, что уже видел это – когда скраировал у себя в камере. Я видел много будущих. В одном из них Жюстина и Бардо перед тем, как Соли убил их, сами открыли окно и ушли из боя. В другом Бардо с Жюстиной крепко обнялись и соединили свои мысли, когда Соли открыл свое окно и стал убийцей. Которое же из них осуществилось? Какое событие произошло здесь несколько микросекунд назад?

В конечном счете мы сами выбираем свое будущее, говорят скраеры. Я выбрал то, в котором Жюстина и Бардо остались живы. И стал ждать. Как долго я ждал, что сейчас они вернутся в бой! Так долго, как только способен ждать Главный Пилот, прежде чем переключить свое внимание на другое. Я ждал несколько бесконечных, огромных, тягучих секунд, ждал целую вечность. Но корабль Бардо так и не появился.

Тогда я напал на Соли – а может, это он напал на меня. По правде сказать, мы напали друг на друга одновременно. Два наших корабля, столь разных по конструкции – мой «Имманентный» со скошенными вперед крыльями и его «Ворпальский клинок», – пронзили ночь двумя вспышками молний. Мы маневрировали взад-вперед, открывая свои окна. Наконец-то, думал я, наконец. Я проложил простой маршрут и вошел в открытую петлю, частично связанную с Данладийской последовательностью. Я был уверен, что выйду из мультиплекса в сгущении и подкараулю Соли. Но он разгадал мою стратегию и сам подкараулил меня. В запасе у меня не было ни единого маршрута, и никого из наших не было поблизости, чтобы спасти меня. Он наверняка убил бы меня тогда, мой Главный Пилот, мой дядя, мой палач, мой отец.

А пилоты обеих сторон наверняка дрались бы и убивали до последнего корабля, если бы не голоса. Их услышали все, даже Соли – Соли прежде всего, – хотя это были вовсе не голоса, а словесные символы, толкуемые нами как голоса. Корабельный компьютер каждого пилота строил из идеопластов словесные и мысленные структуры. Мои нейросхемы начали пульсировать легким, не совсем своим ритмом. Я сразу почувствовал, что тут не обошлось без Тверди. Я пытался уйти от Соли (а может, убить его?), когда передо мной замельтешили, как снег, идеопласты, представляющие расколовшуюся на части Аксиому Переплетений. Моя математическая мысль была полностью парализована, и тогда компьютер выдал сложный оранжевый идеопласт, обозначающий «категорический императив, требующий доказательства». Этот знак совместился с красным цилиндром, обозначающим специфический порядок решения, и к ним прибавился черный тор, знак универсального отрицания. Вместе они составили словопласт, который я понял так: «Ты должен найти ответ к проблеме смерти». Таким же образом сформировались другие слова, присоединившись к первому. Появился второй черный тор и слился с первым. Копьевидный зеленый знак представлял особый тип автоморфизма, и из центральной концепции выросла мысль: «Смерть заключается во мне». Новые идеопласты формировались, кружились и становились на место. Затем этот маленький словесный шторм утих, и все остановилось. Почему Она не явилась нам в образе Тихо, как в тот раз, когда я впервые проник в нее? Возможно, Она хотела остановить бой, прервав цифровой шторм внутри каждого корабля. Если Ее намерение было действительно таково, то Она преуспела. Сто двенадцать кораблей повисли в реальном пространстве без движений, и каждый из нас услышал слова:

Далеко ли летишь, пилот? Как тебе нравится война? Ты все еще ищешь секрет жизни? Тогда ты должен узнать, что такое смерть. Смерть заключена внутри меня. Это звезда, которую я называю Геенна Люс. Если хочешь разгадать тайну Экстра, бросай воевать и отправляйся к Геенне Люс. Я помогу тебе. Но поторопись, ибо Геенна Люс скоро умрет. Путь далек, но не слишком, и секрет жизни близок к разгадке. Его раскроет пилот, который первым доберется до Геенны Люс.