Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - [140]

Ладно, похоже на правду. Значит, Хун Шок, кровный из дома Гарпии с приятным округлым лицом, специально промазал, бросая копье с четырех шагов. И поэтому он со товарищи шел за мной по пятам, ничего не предпринимая. Они не выпускали меня из вида в течение всей охоты, стерегли меня… а что случилось бы, достанься я другому клану? Может, у них был план подменить меня позднее?.. Или Гарпии бросили бы меня?

Сволочи. Впрочем, они ведь этого не сделали.

Ну так что, правильно я все это расчухал или нет? Я предсказал извержение куда точнее, чем их ведуны. Неужели благодаря этому я обрел тут какой-то статус?

Дорога была довольно многолюдной, по ней тянулись длинные пешие караваны, впереди и сзади них тявкали собаки, посыльные спешили то в одну, то в другую сторону, погромыхивая своими маракасами.[564] Чакал уловил что-то настораживающее в этом звуке, словно беженцы торопились побыстрее вернуться домой. Тревожно кричали яканы и стрижи — извержение сбило их с толку. Чакал по этим звукам определил, что вскоре наступят сумерки. Носильщики пошли медленнее. Пару раз тюк со мной передавали из рук в руки, словно каноэ. Потом меня понесли вертикально, привязав к доске; здесь было много тени и мало солнца. Народу вокруг поубавилось, и носильщики затянули что-то вроде розария,[565] перечисляя непритязательные имена своих предков. В беззаботной песенке, которую обычно пели, чтобы легче работалось, слышалось напряжение. Она звучала как заклинание против гоблинов. Время от времени меня щупали, проверяя, дышу ли я. Иногда мы останавливались, и один из приготовителей отодвигал марлю с моего лица, вытаскивал хлопчатый кляп. А потом, прежде чем я успевал вякнуть, выплевывал мне в рот то сногсшибательное пойло, которым они меня подпитывали, — у него был вкус крепкого б’алче’, но действовало оно как гидроморфон,[566] — а потом подтирали мне нос, снова засовывали кляп и закрывали лицо. Наконец им, видимо, понадобилось перехватить тюк поудобнее (или мы оказались в достаточно уединенном месте), потому что меня положили на землю и развернули. Повеяло прохладой. С моих глаз сняли повязку, и я уставился в безоблачное небо.

Стояли синие сумерки. Последствий извержения не наблюдалось, не считая резких ноток в птичьих трелях. Надо мной склонился Хун Шок, и, прежде чем я успел прореагировать, две пары рук поставили меня вертикально и помогли удержаться на ногах. Никто не произнес ни слова. Я же был не в силах говорить. Мог только дышать. Рану на груди закрывал большой кусок обсыпанного пеплом хлопчатника. Кто-то — наверное, один из неприкасаемых — впрыснул мне изо рта в рот медовую воду. Я проглотил несколько капель и оглянулся, мигая. Мы находились на южной стороне гряды, на узкой ступени у вершины широкого холма. Слева под углом сорок четыре градуса поднимался склон, усыпанный темными серпентиновыми камнями под сетью желтых лиан. Справа он спускался на триста или четыреста футов до линии сосен Монтесумы.[567] За ними виднелась деревенька — соединенные между собой группки небольших домиков, амбаров и полуоткрытых мастерских. Их сложили из необработанных горных камней, заделали щели тускло-красной замазкой, а крыши смастерили из листьев пальмы шит. Красные и черные полосы на стенах означали, что тут обосновались Гарпии, но на части центральных построек я заметил черные в бирюзовую точку навесы — там жили Оцелоты. Странно, ни мулов, ни ритуальных сооружений. Может быть, это чисто светское поселение, а его священный двойник расположен где-то в другом месте? На большой платформе в центре городища стояла большая, искусно сделанная цистерна. Рабы, коротко остриженные, с ног до головы раскрашенные в серую полоску, сновали туда-сюда. До плеч у них свисали тесемки из серой материи, пропущенные через мочки. Каждый нес на спине белую, замазанную каучуком корзину с водой — так муравьиная самка тащит куколку.

За поселком высился горный кряж, а за ним, едва различимый, еще один. Дымка над долинами не висела, значит, сезон выжигания полей еще не начался. Должно быть, его пришлось отложить из-за извержения. Перед нами круто уходила вниз футов на семьдесят высеченная в склоне лестница (больше похожая на трап). Она заканчивалась расселиной в серой породе. Вероятно, мои спутники собирались обвязать меня веревкой для страховки. Вдруг я стану сопротивляться.

Гм.

Всего в команде было человек двадцать. Четверо — кровные дома Гарпии. Шестеро — ликсахобы, стражники — воины одного из подчиненных Гарпии кланов, которые не имели ни малейших шансов стать полноценными кровными, как бы они ни старались. Остальные — неприкасаемые и носильщики. Все глазели на меня, как на головоломку типа «найди слово». Никто не проронил ни звука. Я остановил взгляд на Хун Шоке. Он смотрел на меня с не меньшим любопытством, чем другие, но с большим сочувствием. Еще бы. Чакал учил его в младшем, так сказать, дивизионе хипбольной лиги. Парень был смугл и необычно жилист для кровного. Как ни странно, его имя в переводе на английский звучало почти так же — One Shark — 1 Акула.

Подбежали две шоколадного цвета охотничьи собаки, похожие на мексиканских голых собак ксоло, только крупнее, размером примерно с далматинцев, и принялись обнюхивать меня. Потянулась на юго-восток стайка небольших канадских гусей — необычно для этого времени года. Они спешили улететь подальше от вулкана.