Хранитель понятий - [10]

- Да ты сам на себя волну пустил, соколик. Жизнь неправильно выстроил.

Вот она и пошла - главная музыкальная тема. Собственно, за этим Сергей и лез к пауку в объятия. О том же пришлось бы говорить, попади Шрам в лапы охотников, шаставших по городу с его портретами. Охотнички отволокли бы его тотчас не к кому-нибудь, а к Вензелю. Старый хер восседал бы на своем переносном троне, рвались бы с поводка его пристебаи. Тогда бы разговорчик проходил под лозунгом «Жить хочешь, Шрам, выкладывай все, может быть, мы посовещаемся и не порежем тебя на куски». Теперь же у них вяжется почти дружеский базар двух волков, молодого и старого, И ничего теперь старичку не остается, как выложить на блюдо свой рецепт счастья, а потом начать торг. Так должно быть… Если Вензель не выкинет совсем уж невероятную штуку.

- Сам на себя и нагнал волну, - тем временем повторился Вензель. - Ты, Шрам, без людей жить наметился…

Вензель еще раз поменял положение головы, еще раз, оборотив взгляд в окно, колыхнул морщины на тонкой шее. А там проскакивали, обгоняя никуда не спешащую «вольво», темные и светлые борта. Поравнялась и отстала желтая автобусная коробка, набитая трудовыми муравьями; едущими добывать копейку, что рано или поздно пополнит воровской общак.

Откуда взялись предъявы, выдвинутые Шраму, Вензель мог бы расписать, подробней не бывает. Мог бы, если б, скажем, сошел с ума. Про то, как два человека потягивали, смакуя, один - виски «Белая кобыла», второй - французское вино урожая семьдесят пятого года.

Про то, как за огромными витринными стеклами перьями из распотрошенной перины парашютировал на черную и стылую осеннюю землю первый снег. Холодный, отпонтовавший свое за лето, солнечный кусок вяло погружался за высоченный зеленый забор. По двору как-то глупо носилась сторожевая овчарка. Казалось, единственная цель ее беготни - первой из дачных существ - наследить на снегу. Только овчарка и снег суетились за окнами.

Похоронное настроение кануна зимы разбивалось о стены особняка, в дом не просачивалось. По комнатам плавало то настроение, которое желали иметь у себя и обитатели, и постояльцы. Один из них, развалившись в плетеном кресле, теребил шерсть на загривке жирного сонного кота. Второй, скрестив ноги под антикварным стулом, гоношился.

- …С бабок за нефтеперегонный комбинат, которые он увел у Абрикосов, в общак не отстегнул. Два лимона зелени, кто скажет мало? Мишу Хазарова замочил. Хазаров в авторитете ходил.

Первый кивнул из кресла-качалки.

- Выходит, сбеспредельничал, - обрадовался второй. - Сам расправу учинил, без позволения людей, минуя сход и понятия. Уже годится.

- Мало, - с авторитетностью дозиметриста заявил первый. - Могут сойтись, что защищался.

- Баба-певичка, которая у Хазарова в марухах ходила, тоже небось его работа. Вписываем?

Вензель покачал: головой, мол, не будем мелочиться, к тому же кому какая-то баба будет интересна?

- Ртуть! Ртуть, конечно, к нему привесить легко, - продолжал второй, забыв про вино. - Ртуть завалил кто-то из хазаровских пацанов, но Шрам-то рядом торчат. Из-за Шрама тогда весь сыр-бор и вышел. Обкатаем как подставу, смайстряченную Шрамом на правильного парня Ртуть.

- Пожалуй, Ртуть нормально вплетается, - подумав, согласился Вензель и задрал голову, давая скатиться по языку к нёбу ячменному глотку.

- В «Малых Крестах» с легавыми скентовался. Теперь с ними на пару управляется по тамошним делам. И кто на кого горбатится, не проссышь. Вернее, и понимать следует так: он с ментами партнерствует, а раз партнерствует, значит, постукивать должен. От конкурентов через легашей избавляться.

- И вот еще одно. - Старик поднял корявый указательный палец. - Пару годиков тому в рывок с зоны он ушел вместе с Каленым и Лаем. Обоих завалили менты, а этот как-то спрыгнул и до Питера невредимым дошкандыбал. А уж не он ли сам подкинул ментам корешей, чтобы под шумок, пока тех догоняют и мочат, сдриснуть подальше? Или… погоди… или сам Шрам и замочил их, чтобы… чтобы… Ладно, придумается. Поприкидываем потом, что получше, потяжелее потянет. Так, так, отсюда вытягивается еще одна нить - почему его не хватают за побег. Снова высвечивается дружба с ментами.

- Достаточно набралось. - Второй, удовлетворенный беседой, снова вспомнил о вине.

- Любая фишка в казино лишней не будет. - Рука Вензеля нежно потрепала кота за ушко.

- Тогда и Трубача берем. Дескать, этим летом Шрам своего парня… как его там… Филипса, загасил, натоптал следа на Трубача, мы и купились…

- Вот именно, получается, что мы купились на полную туфту и сами отдали Шраму незамазанного ни в чем человека. Идиотами будем выглядеть. Трубача не трогаем.

- Да, хватит и без Трубача.

- Может, и хватит, да сам по себе набор фактов недорого стоит и легко развалится при несильном нажиме, - назидательно проговорил первый. - Это продукты, из которых нужно состряпать съедобное блюдо. И еще важнее, как сготовленное блюдо подать. Нам требуется создать образ, портрет человека, такой, чтоб факты сами к нему прилипли, как мухи к липучке. В нашем случае треба сработать портрет человека, который готов за ради навара на любое западло. Увидит барыш - понятийным прикинется, срисует в другой стороне выгоду - с ментами закорешится и так далее. Но о том, как ты будешь перед людьми его портрет рисовать, поговорим после, что-то устал я сегодня от Шрама.