Хранитель Мечей. Рождение Мага - [3]

(о, мастер Каллиграф, прости мне этот оборот!). И осознание, что жизнь – позади и всё, что осталось, – это угрюмый каменный покой, изморозь по углам, источенная жуками мебель (Парри так и не удалось подобрать соответствующего рунного заклинания, а иные, из других областей, в его исполнении попросту не сработали), скудные припасы, мрак, мгла, одиночество… Другие, ещё более бесталанные маги, но сумевшие остаться пусть даже на самой ничтожной должностишке в цивилизованных и населённых местах, могли, по крайней мере, рассчитывать на то, что сумеют найти нового адепта, способного к обучению аколита. Конклав высоко ценил каждого открытого неофита, пусть даже тому и не удавалось поступить в Академию или же он оказывался отчислен после первого же семестра. Но в таких местах, как Северный Клык, мечтать об открытии аколита не приходится – скорее уж ему, Парри, повезёт первым засечь начавшийся прорыв.

Однако вспыхнувшая надежда оказалась настолько острой, Парри настолько явно представил себе, как в дверь его стучится… ну, скажем, заброшенный сюда бурей мореход с Волчьих островов, и Парри смотрит на него и видит…

Рука волшебника сама потянулась и открыла потайной ящик. Старый стол давно скособочился и рассохся, ящик удалось вытянуть лишь с большим трудом – на изрядно обтрёпанном, вытертом чёрном бархате лежало простое серебряное кольцо, без всяких камней, украшенное лишь одним гербом Парри, гербом, который безродный сын сапожника из южного Эбина получил, закончив Академию.

Парри осторожно коснулся пальцами чернёного серебра. Кольцо аколита. Его он вручил бы тому, в ком ощутится Сила, достаточная, чтобы посягнуть на обучение в Академии. Неофит придёт на поступление, имея это кольцо на пальце – одно-единственное простое кольцо вместо всяких там рекомендательных писем и тому подобного. Кольцо послужит и пропуском, и проводником. Его невозможно ни украсть, ни подменить, ни потерять. Никакой другой человек, пусть и втрое сильнее, не сможет им воспользоваться. Именно по этому кольцу ректорат и определит, кто конкретно послал ученика, кто первым открыл в нём дар чародейства. Сумевшему совершить такое полагалась награда. Самое меньшее, на что мог рассчитывать Парри, – перевод из этих Спасителем проклятых мест куда-нибудь на юг, в Мекамп или Эгест; да что там Мекамп или Эгест! Парри согласился бы и на жаркий Кинт, и на заносчивый Салладор, лишь бы выбраться отсюда. А уж Семиградье или Империю он воспринял бы как наивысшее блаженство.

Старик всхлипнул. О чём он мечтает, о чём? Здесь нет и неоткуда взяться ни единому живому существу. Моряки Волчьих островов не заходят за Северный Клык – в тундре не с кого брать добычу, а китов с моржами проще и ближе добывать южнее и западнее. Вдобавок ярлы и таны морского народа не скупятся, и потому у них на службе всегда самые лучшие мастера погоды, каких только можно найти за деньги и какие соглашаются служить этому разбойному племени, – впрочем, надо сказать, что отказывали им весьма и весьма редко.

Парри медленно задвинул жалобно скрипнувший ящичек. Наверное, он так и умрёт здесь, в круглой комнате с голыми каменными стенами, при одном взгляде на которые хочется немедленно повеситься. Кольцо останется лежать невостребованным – точнее, его востребуют только люди из ведомства мастера Архивариуса, едва лишь известие о его смерти дойдёт до Академии. Парри представил – чужие руки, открывающие стол, касающиеся постаревшего серебра… потом кольцо навеки упокоится в недрах необъятного хозяйства архивистов, и о нём, Парри, сотрётся последняя память.

Несколько минут старик сидел неподвижно, заледеневшим взглядом смотря на пляшущий язычок холодного яркого огня. Потом вздохнул и вновь взялся за письмо. Что бы он ни думал, долг перед Академией должен быть выполнен сполна.

Парри несколько раз перечитал короткий текст. Парой неуловимых движений, едва касаясь пером, подправил какую-то руну. Пониже собственной подписи поставил число – 11 марта 1497 года от Пришествия. Теперь всё было готово. Оставалось только воспользоваться кристаллом – хвала богам старым, новым и вообще всем, какие только есть, тут ему не приходится напрягаться. Академия предусмотрительно снабжает своих наблюдателей, разбросанных по всей необъятной Ойкумене, такими вот артефактами, позволяющими в мгновение ока перенести в Ордос любое послание. Правда, ни на что другое красивые голубые камни способны не были, но для Парри и это являлось спасением.

Само чародейство было не из сложных. Фактически с ним справился бы любой неофит, если б не запрет Академии, не поскупившейся на охранные заклятия. Парри аккуратно положил кристалл поверх желтоватого свитка, привычно закрыл глаза и сосредоточился.

Хрустальный светец внезапно мигнул. Холодное негасимое пламя заметалось, словно в панике, и в следующий миг погасло. Парри оторопел, так и замерев с полуоткрытым ртом – на свете не существовало силы, способной преодолеть это заклятие, сплетённое в позабытые времена ещё самым первым Магом. Даже всемогущая Тьма, о которой истинные чародеи боятся даже и думать, не способна на такое.