Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2 - [29]
Нельзя сказать, что Фесс оставался глух к могучей силе рокового трактата. Он не открывал полную версию, по-прежнему надёжно запрятанную в его вещах, довольствуясь исключительно и только отрывками из свитков и копий. Но даже эти отрывки и копии несли на себе отсвет великой силы. Наверное, Салладорец и в самом деле был сильнейшим магом своего времени, другое дело, что свою силу он употреблял не на всякие там молнии, огненные штормы и прочую чепуху, а на проникновение в неведомое. Он пробивался сквозь нагромождения древних запретов, заклятий столь старых, что по сравнению с ними молодым показалось бы самое время. Фессу оставалось только догадываться о том, кто на самом деле впервые провёл черту между жизнью и посмертием, между зелёными мирами и Серыми Пределами. Салладорец сумел найти способ взлома. Но какой ценой!..
Впрочем, что ж его судить, если трактат упорно уверял, будто телесная жизнь есть юдоль скорби и горя, с неизбежным концом впереди, и, следовательно, отправление того жизненного начала, что именовалось душой, в Вечную Тьму есть великое благо?
Разумеется, о прямой и простой дороге к цели, дороге, которой прошла Атлика, Фесс ничего не говорил птенцам. Сейчас он даже жалел, что проговорился Старшей; кто знает, что взбредёт в эту взбалмошную голову?..
И вот птенцы под началом Фесса упрямо штудировали конспекты Даэнуровых лекций, старательно зубрили списки ритуальных мучительств, запоминали порядок упокаивания и разупокаивания, и так далее и тому подобное. Никому и в голову не пришло ставить слова Учителя под сомнение, однако Фессу не нравился всё более и более странный блеск в глазах Старшей.
Прошла неделя. Инквизиторы медленно, не торопясь, продвигались к Эргри, рассылая во все стороны многочисленные поисковые партии. Фесс свёл использование специфической своей магии до минимума, как говорится, во избежание.
Ещё через семь дней отряды серых вступили в город.
Старшая отрядила нескольких птенцов повыдержаннее наблюдать за процессией. Нельзя сказать, что обитатели города выказали особенное счастье и радость при виде угрюмо марширующих пропылённых колонн солдат в серых плащах. Старшая принесла весть, что Его светлость эмир отказался впустить в город без малого пять тысяч человек с боевым оружием, инквизиторам пришлось оставить в казармах эмирской гвардии длинные копья, тяжёлые дальнобойные арбалеты, двуручные мечи и так далее. Им оставили только кинжалы и короткие клинки. Похоже, Его светлость обладал куда большим умом, чем хотелось бы его врагам.
Инквизиторов разделили на небольшие отряды и разместили в разных частях города. Птенцы проглядели все глаза в поисках Этлау, но не нашли ничего ни про, ни контра – могущественный инквизитор исчез, как сквозь землю провалился.
– Не нравится мне это, Старшая, – сказал Фесс девушке, выслушав донесения разведчиков. – Этлау не так прост. Он что-то явно задумал.
Старшая выразительно подняла брови. Последние несколько дней она явно не слушала того, что Фесс говорил на занятиях. Некромант заметил это, но решил пока сделать вид, что не обратил внимания. Предсказать, как станет действовать Старшая, наверное, не смогли бы и самые знаменитые прорицатели, впрочем, не без основания считавшиеся в Академии самыми обыкновенными шарлатанами, недаром факультет прорицания уже давным-давно превратили сперва в заштатную кафедру, а потом и вовсе упразднили, оставив подобные занятия в качестве сугубо теоретического упражнения умникам-«предельщикам».
Во всяком случае, за девчонкой надо проследить. Фесс оценил мягкую гибкость и обманчивую слабость великолепно тренированного тела. Не хотелось бы получить от неё метательным кинжалом в затылок.
А это вполне возможно, если она поймёт его игру.
Салладорец говорил: мир вокруг вас – ничто, я покажу вам дорогу за его пределы здесь, сейчас, вот в это самое время. А Фесс пытался возразить, пусть даже и не впрямую. Но в уме Старшей не откажешь, ей вполне по силам почувствовать противоречие. И тогда кто знает, что придёт ей в голову – от выдачи «обманщика» Святой Инквизиции до собственноручной расправы или по крайней мере попытки таковой.
Тем временем напряжение в Эргри нарастало, и не заметить это мог только слепой. Патрули инквизиторов рыскали повсюду, прочёсывая сперва не столь респектабельные кварталы города. Соваться во дворцы родовой знати они пока не дерзали. Птенцы в свою очередь высылали дозоры, но никто так и не смог сказать, есть ли в городе Этлау, или хотя бы краем уха подслушать планы серых. Те умели держать языки за зубами.
Минула ещё неделя. Инквизиторы и в самом деле прочно обосновались в Эргри. Их отряды приходили и уходили, тяжело нагруженные, ведя с собой целые караваны с припасами и бурдюками с водой. Кое-какие новости всё-таки просочились – через всё тех же гномов-оружейников, с которыми Старшая, само собой, была на короткой ноге.
Серые на самом деле обшаривали дальний северо-восток Салладора, взяв в качестве проводников чуть ли не половину старых эмирских следопытов и егермейстеров. Они нашли там «великую кучу всякого хлама», понесли потери – чудища и неупокоенные, обитавшие в старых руинах, не собирались так просто мириться с вторжением, но, само собой, отыскали лишь слабые следы того, кто прозывался Разрушителем.
