Хранитель меча - [14]

— Я полагаю, что мой подарок согреет вас гораздо лучше. — Тидус развернул свой сверток и достал из складок шерстяной материи бутылку с янтарно-желтой жидкостью внутри. — Это бренди, сир, лучшее бренди из Ксенары, которое пятьдесят лет выстаивалось в дубовой бочке, если торговец, конечно, не соврал.

Глаза Гэйлона вспыхнули, и он даже ухитрился выдавить из себя кривую улыбку.

— Тидус Доренсон, ты — человек, который действительно сострадает своему королю. От травяных настоев Гиркана меня уже тошнит, — Гэйлон с трудом сел.

— Главное тут — не перебрать.

Тидус поставил бутылку на столик возле кровати Гэйлона и помог своему господину сесть, подсунув ему под спину взбитую подушку. Затем с заговорщическим видом он откупорил бутылку.

— Это, конечно, прямо противоречит рекомендациям вашего врача, милорд, поэтому будем пить из чайных чашечек. Это будет нашим секретом… — Он наполнил одну из чашек для короля, затем налил немного себе.

Гэйлон выпил, но слишком быстро, и немедленно поперхнулся. Тидус вежливо улыбнулся и долил чашку. Бутылку он поставил на пол под кроватью, на случай неожиданного прихода врача.

— Смогу ли я когда-то отблагодарить тебя? — пробормотал Гэйлон.

На его щеках появился румянец, однако даже держать в руке фарфоровую чашку ему было нелегко.

— В этом нет нужды, милорд. Я рад служить вам.

Замок на двери лязгнул, и стражник широко распахнул ее, пропуская внутрь нового визитера. Королева держала в руках поднос с пищей. Тидус вскочил и низко поклонился, одновременно ногой подпихивая бутылку глубже под кровать.

— Ваше величество… — пробормотал он смущенно.

Королева была в красивом темно-красном платье из плотной шерстяной материи, а ее светло-желтые, цвета липового меда волосы были собраны в высокую прическу и скреплены тонкой золотой короной, как предписывал королеве и замужней женщине этикет. «Исключительная красота», — подумал Тидус с восхищением и некоторой долей вожделения.

— Тидус, — королева приветствовала главу Совета коротким кивком, не отрывая от короля внимательного взгляда своих светло-зеленых глаз. — Гиркан считает, что чай из лавровишни поможет вашим легким очиститься, мой господин.

На лице Гэйлона появилась гримаса отвращения, но королева уже поставила поднос на столик. Потянувшись за чашкой, которую Гэйлон держал в руке, она на мгновение замерла, и ноздри ее слегка затрепетали. Тидус понял, что их заговор раскрыт. А жаль…

— Ваши величества, — он снова поклонился, постаравшись сделать это как можно скромнее. — С вашего позволения я удаляюсь. Так много дел!..

Пятясь, он пробрался к двери и, предвидя гнев королевы, выскользнул в коридор. Проходя мимо стражника, он снова улыбнулся. Вызвав неудовольствие королевы, он тем не менее заслужил благодарность короля. Одно другого стоило.

Поведение Кэти беспокоило Дэви. Старушка-пони, растолстевшая и отдувающаяся, уводила его все дальше и дальше в поля и перелески. Время от времени она останавливалась, но лишь для того, чтобы удостовериться, что мальчик все еще следует за ней. Несколько раз, когда Дэви уже готов был плюнуть и отказаться от погони, кобыла останавливалась и подпускала его настолько близко, что ему оставалось лишь протянуть руку и схватить ее за уздечку. Дэви подходил и протягивал руку, но коварное животное всякий раз бросалось прочь. Разочарованный, но все так же исполненный решимости довести дело до конца, мальчик продолжал тащиться за ней.

Тем временем небо потемнело и пошел снег. Легкие снежинки, посыпавшиеся с неба, укрыли землю довольно толстым покрывалом, и Дэви пожалел о своем опрометчивом решении преследовать Кэти до тех пор, пока не поймает. Его лицо, кончики пальцев рук и ног уже давно онемели от холода. Между тем Кэти, казалось, не двигалась ни в каком определенном направлении, она просто уходила все дальше и дальше в опасные, поросшие лесом холмы, то и дело спускаясь в уединенные долины и пересекая скованные льдом ручьи.

Поначалу это не беспокоило Дэви, так как он был уверен, что легко найдет обратную дорогу по своим собственным следам, однако теперь положение изменилось. Снег повалил гуще, и его следы быстро исчезали под ним. Дух приключений и азарт погони потеряли для мальчика всю свою привлекательность, когда он понял, что запросто может замерзнуть насмерть. Да еще и ночь надвигалась стремительно и неотвратимо.

Мальчик сжал руки в варежках в кулаки и часто заморгал, стараясь стряхнуть повисшие на ресницах снежинки.

Дневной свет почти померк, когда Кэти привела его к узкой расселине в довольно крутом склоне очередного холма. Пройдя по ней до самого конца, мальчик очутился в уютной, укрытой от ветра долинке, где за заснеженным фруктовым садом мелькал желтый огонек, который, как оказалось при ближайшем рассмотрении, оказался светом свечи, подмигивавшим из двух окон аккуратного, свежепобеленного домика с соломенной крышей. Дэви значительно приободрился. Кобыла в конце концов привела его куда-то, где он вполне мог бы переночевать.

Между тем Кэти скрылась в невысоком каменном сарае. Дэви решил прекратить погоню за строптивым животным и прошел по свежевыпавшему снегу к крыльцу. Голодный, замерзший и усталый, он уже занес руку, чтобы постучаться, когда ему наконец стало ясно, какую опасную и безрассудную вещь он совершил. Мать, наверное, будет вне себя от беспокойства. К тому же он оставил несделанными все домашние дела, а за всю свою недолгую жизнь он ни разу еще не ложился спать на свою узкую постель в маленькой комнатке рядом с кухней, не сделав всей работы. Стыд и чувство вины заставили его поежиться, тяжелым камнем заворочавшись в его пустом животе.