Хранитель древностей - [74]

– Пошли.

Тут я впервые увидел его лицо – светлые глаза, аккуратно зализанные волосы, тяжелые скулы. Второй мой спутник был высок, худощав, костист, осыпан золотыми веснушками, рыжеволос. И хотя на первого, плотно и крепко сбитого, он совсем не походил, ясно было, что оба они существа одной и той же породы, оба одинаково подтянуты, чисто вымыты, ухожены.

– Пройдемте, – пригласил или приказал мне первый.

Пошли. Он впереди, я за ним, рыжий сзади. Он привел меня в большую комнату с завешенным окном, письменным столом около него и книжным шкафом в углу, выдвинул ящик стола, вынул оттуда кипу «Огонька», два-три номера «Вокруг света», положил все это на стол и вышел, плотно закрыв дверь, и сказал: «Только одну минуточку». Я постоял, посмотрел, потом перегнулся через стол и поднял занавеску. Окно упиралось в забор и мощные ворота, заложенные бревном. Между забором и окном не было ничего – белый песок, и ни кустика, ни цветика. Я опустил занавеску, подошел к шкафу и стал рассматривать книги. Впрочем, книга была только одна: Большая Советская Энциклопедия в новешеньком зелено-красном переплете. И тут в комнату вошел Михаил Степанович.

– Ну как, нравится вам у нас? – спросил он радушно. – Ведь вы, наверно, по этой дороге никогда не забирались?

– Нет, – сказал я.

– Ну вот теперь поднялись и увидели, как живем! Садитесь, садитесь, пожалуйста, курите. Этот дом сейчас пустует. Здесь живут иногородние преподаватели Высшей пограничной школы, когда они к нам приезжают. Ведь и сама школа рядом. Я преподаю в ней международное право, а Софа – моя аспирантка. Я руковожу ее практикой.

– Ах вот как! – сказал я.

– Да, вот так. Да не стойте, садитесь. Вы же гость. – Он поглядел на меня и улыбнулся. – Тут ведь вот какое дело. Да, стойте-ка, я сейчас принесу стул и приду – поговорим.

Он вышел, аккуратно притворив дверь за собой. Пришел он только минуты через полторы со стулом и портфелем.

– Тут вот какое дело, – продолжал он, ставя стул и садясь. – Тут довольно смешное дело. Вам Потапов про удава рассказывал?

– Да, – ответил я.

Он юмористически сморщился.

– И наверное, вы еще и в газете что-нибудь читали про него?

– Читал.

– А видеть его не видели? Нет, конечно. Ну а человека, который видел этого удава, вы встречали?

– Ну да, Потапов, – сказал я. – Он даже стрелял в него раз.

– Но промахнулся. Отлично! Запомним… А еще кто видел этого удава? Какие-то пионеры, которых так и не разыскали. Да? Пастушонок Петька, которому двенадцать лет и который, когда его стали расспрашивать, ничего путного рассказать не мог. Стрелял в кого-то дядя Потапов, а в кого – разглядеть не смог. А еще кто?

Я молчал.

– Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, откровенно говоря, нет, – ответил я.

– Да неужели нет? – удивился он. – Фантастика все это… Никакого удава в горах нет и никогда не было. Зоологи нас просто на смех подняли. Удав перезимовал в сугробах! Да это все равно что сказать: у меня в подполье завелась щука.

– Постойте, постойте, – сказал я, – так, значит, Потапов врет?

– Значит, брешет наш Потапов как сивый мерин, – ответил мой собеседник ласково, – вводит, как говорится, в заблуждение общественное мнение и советскую печать.

Я молчал и смотрел на него.

– Вижу, вы все еще сомневаетесь, – покачал он головой, – тогда прочтите вот это. «Социалистическая Алма-Ата» за вчерашнее число.

Я взял газету. Наверху страницы были изображены обезьяны, карабкающиеся по решетке, попугаи на кольце, лев с гневно занесенным хвостом – и все это в окружении больших вертлявых букв.

– Да читайте, читайте, – сказал Михаил Степанович. – Вслух читайте.

– «Уж много дней свежевыкрашенное здание на колхозном базаре привлекает к себе любопытных…» – прочитал я первые строчки и перевернул газету, чтоб посмотреть, когда она вышла.

– Номер сто шестнадцать от двадцать восьмого числа этого месяца, – услужливо подсказал Михаил Степанович. – Открылся новый зверинец: львы, тигры, крокодилы, страусы, удавы. А вы тут сидите в горах и ничего не знаете. Прочитайте вот тут отчеркнутое красным карандашом.

"Демонстрируя удава, – писала газета, – директор напомнил, что летом этого года в одной из Алма-Атинских газет появилось фантастическое сообщение о сбежавшем из зверинца удаве, будто поселившемся в садах колхоза и даже перезимовавшем в прошлую особенно суровую зиму. Тропический гость никак не может акклиматизироваться в Алма-Ате. Он погиб бы через несколько дней при нашем климате. Да вдобавок удав и не сбегал.

Вся история с удавом – выдумка досужего, не очень грамотного любителя желтеньких сенсаций".

– Да, но к чему ему все это? – вырвалось у меня.

– Вот, – удовлетворенно сказал Михаил Степанович. – Вот наконец-то вы задали совершенно дельный вопрос. К чему подняли весь этот шум? А шум поднят действительно немалый. В республиканской газете – одна статья, в вечерней газете – другая. А затем эта история вынырнула за границей и появилась знаете где? В фашистской Германии. В газете «Фелькишер беобахтер» опубликована большая статья о всей этой фантастике. Интересно?

– Чрезвычайно, – воскликнул я, – но все-таки до меня еще не полностью доходит, что все это значит.