Хранитель Девяти Солнц - [12]

— Я бы сам с радостью вернулся сейчас в семью, — сказал Ферцен, — но не сделаю этого, пока не накоплю много денег. Я очень хочу помочь семье. Родители уже стары — мать с трудом встает с кровати, а отцу не дает покоя злосчастный кашель… Вот до чего довело его курение…

— У тебя хотя бы есть родители, — с ностальгией промолвил Геррер, сделав ещё больший глоток пива, как будто он помогал ему забыться.

— Не переживай, друг, — придёт время и ты сам найдёшь своё пристанище и будешь счастлив…

— А ты счастлив сейчас? — неожиданно спросил Геррер, словно перебив Ферцена.

— О чём ты?

— Ну, как ты мне сейчас рассказываешь, ты начал богатеть…

— Ты про это? Я даже не знаю, что ответить тебе… Это намного лучше того, что было в Гвардии. В гвардии был святой долг, но слишком мало денег. Мы боролись не за себя, а за престиж государства. И прежде всего за Короля…

— Воля Короля непреклонна, — промолвил Геррер, — и будь я подданным этой страны, следовал бы слепо ей до сих пор. А сейчас блуждаю даже в карнарских землях, но постараюсь находиться подальше от тамошних владык…

— С Королём ты всегда был в хороших отношениях…

— Можно сказать, даже дружественных, — продолжил Геррер, — но он никогда меня не слушал. Всё время гнул свою линию. Даже если сомневался в себе же. Тот лишь факт, что он король, не позволял ему кого-то слушать.

— В Гвардии ходили слухи, что ты ушёл из-за него…

— Про тебя, Ферцен, я уверен, сейчас там тоже немало слухов ходит. Ты же тоже ушёл…

— Увы, моя ценность в Гвардии была ограничена. В отличие от твоей. Зато сейчас моё место в жизни гораздо важнее, чем было раньше.

Геррер понимал, что Ферцен сейчас ходил всё вокруг да около, и не осмеливался прямо сказать, чем же он сейчас занимается. Геррер, конечно очень сомневался, что Ферцен связался с преступностью — ему это совершить не позволила бы та же совесть. И смелость, коей в Ферцене было не так уж много…

— Уж не связался ли ты с бандитами? — решил пошутить Геррер.

— Я не знаю, — ответил Ферцен, и этот ответ немного удивил Геррера.

— Как?

— Жизнь научила меня только получать деньги, не задумываясь, откуда они… Знаешь ли, чем меньше знаешь, тем крепче спишь… Это и ко мне относится…

— Я бы на твоём месте был бы поосторожнее, — предостерег Геррер, — не шути шутки с тем, кого знаешь не так долго…

— Я предельно осторожен… Мои намерения направлены только для моей семьи… И стоит только заподозрить что-то неладное, я прекращу всё это.

— Какую же работу ты выполняешь? — спросил Геррер, хотя и понимал, что Ферцен не очень хочет отвечать на этот вопрос.

— Непыльную… Я очень осведомлён об этих местах, а так же о северном Королевстве. Потому я помогаю иностранцам в изучении многих мест… Тех, о которых они хотят знать…

— А не кажется ли тебе это странным, друг мой? Это что, их чисто любознательный интерес? Не думал ли ты никогда, что они что-то ищут тут?

— Думал, — невнятно ответил Ферцен, — но это не моё дело. Я тебе уже об этом говорил. Я получаю деньги и молчу! Молчу и никто больше не знает о том, кто я и чем занимаюсь.

— Не заводись… Не к месту. Просто я рекомендую тебе быть поосторожнее…

— Об этом я и сам знаю!

— Верю тебе… Можешь ли хотя бы для примера привести то, что именно ты им рассказываешь?

— Нет! Я же не расспрашиваю тебя о твое работе. Хотя мне временами тоже очень интересно где ты обитаешь и чем промышляешь…

— Можешь успокоиться, — сказал Геррер, — я никого не убиваю…

— Я тоже! А значит, совесть моя чиста и никто…

— Но ты же боишься закона, — чуть тише сказал Геррер, и по взгляду Ферцена понял, что сказал он чистую правду.

— Не в этом дело, — перевёл разговор Ферцен, — а в том, что закон сильнее меня. И сильнее тебя, если на то уж пошло.

Геррер решил не отвечать, а только понимающе кивнул, отпив снова пива. Третья его пинта была полна лишь наполовину. Однако в мозгах Геррера хоть и присутствовал хмель, но совершенно в небольших количествах. В отличие от Ферцена, который даже не допив свой первый бокал, смотрелся попьянее друга.

Может быть и в голове его заплутался хмель, но язык он ему не развязывает. Что-то он тщательно скрывает. Раньше, во времена работы в Гвардии, Ферцен после одного бокала тёмного бокала рассказывал все свои тайны, важные и неважные. Даже временами таким образом и становился душой компании. То были славные вечера отдыха, когда бравые гвардейцы, собравшись возле костра и сняв надоевшие доспехи, сладко потягивали пиво и разговаривали о чём-то хорошем. Тогда их суровые военные маски снимались и все они на какое-то время становились людьми. Не теми бездушными инструментами, стоящими на страже или на блокпосте, а просто настоящими… Такими, какими их родила природа, а не сделала Королевская Гвардия.

— Только не стоит думать, что закон сильнее всего, — произнёс Геррер и тут же резко обернулся.

Дело в том, что в дверь раздался резкий удар, и она растворилась изнутри. Она буквально слетела бы с петель, получив бы хоть немного более сильный удар.

На пороге стояли трое одинаково одетых мужчин в красных капюшонах и белых плащах. Двое из них, что стояли слева и справа сжимали в руках заряженные арбалеты, и поочерёдно направляли их на всех посетителей таверны, чтобы те не вздумали вскочить своих мест.