Хранитель Черного ручья - [26]

Шаман стоял молча, и люди восприняли это как правоту Хитрого Лиса, и из толпы уже начали раздаваться чьи-то возмущенные голоса, но тут слово взял вождь племени, и все снова притихли.

— Шаман! Ты, действительно, много сделал для нас, и племя никогда этого не забудет, но сейчас мы просим и требуем от тебя помощи. Холодная зима где-то рядом. По ночам мы уже ощущаем ее страшное, леденящее дыхание, и если к приходу холодов в очагах наших не будет гореть огонь, то все мы погибнем. Мы не хотим, чтобы ты ушел к предкам, но ведь никто из нас не умеет разговаривать с ними так, как умеешь это ты. Да! Были у нас трудные времена, и ты всегда с честью находил выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Мы ждали несколько дней, но больше ждать не можем. До полного заката солнца осталось совсем немного, и я искренне надеюсь, что духи предков не оставят нас в беде и на этот раз, но если этого не произойдет, то последний луч солнца будет знаком для начала печальной церемонии. На этот случай, храня и соблюдая обычай предков, я прошу тебя назвать имя твоего приемника. И пусть люди услышат это имя!

Вождь замолчал. Тревожно молчали и остальные собравшиеся здесь жители стойбища. Все ждали ответа. Солнце уже коснулось линии горизонта и замерло, надеясь вместе со всеми услышать ответ обреченного на смерть человека. Шаман молчал. Нервное напряжение стремительно нарастало. Первым, как и в прошлый раз, не выдержал Хитрый Лис. Пренебрегая заветами предков, он подошел к стоящему у жертвенного камня человеку и, глядя ему в глаза, произнес.

— Назови имя, шаман!

Шаман продолжал молчать. Спокойные глаза его с полным безразличием смотрели на Хитрого Лиса, и это привело последнего в ярость.

— Имя, шаман! Скажи имя!

Наконец, шаман грустно вздохнул и, повинуясь воле предков, произнес имя своего приемника.

— Айна! — тихо сказал он, и тут же, сбитый ударом Хитрого Лиса, упал на жертвенный камень и на какое-то время потерял сознание.

— Шаман не назвал имени своего приемника! — завопил Хитрый Лис, но как бы тихо не было произнесено имя, люди услышали его.

— Шаман обманул нас! Видите, вот он лежит передо мною на жертвенном камне, и духи не помогают ему подняться! Они не карают меня за этот непозволительный, изуверский, поступок, и скоро вы все увидите их знак расположения ко мне! — в истерике кричал Хитрый Лис, пытаясь выбить из памяти соплеменников имя, произнесенное шаманом. Он схватил выпавший из его рук священный дробильный камень, и снова сильный голос его полетел над толпой, впиваясь в уши людей и будоража их, напряженные ожиданием, нервы.

— Люди! Вы видите, я держу в руках этот священный, дробильный камень, и со мною абсолютно ничего не происходит! У меня не обгорели руки, моей головы не коснулась быстрая молния, а это значит, что духи доверяют мне не меньше, чем нашему шаману! Это знак, который подают нам невидимые и всесильные духи! Вы видите этот знак?! Духи требуют к себе нашего шамана и доверяют мне, Хитрому Лису, продолжить его трудное и опасное дело. Да свершится воля предков! — и с этими словами он поднял над головой священный дробильный камень и уже готов был опустить его на голову лежащего перед ним человека, как случилось нечто странное. Последний луч заходящего солнца, вдруг каким-то невероятным образом, пробившийся сквозь прогалины и стволы деревьев, коснулся дробильного камня и, отразившись от его плоской, зеркальной, поверхности, прошелся по лицам собравшихся здесь людей. И в тот же миг где-то совсем недалеко, за их спинами, раздалось предупреждающее и леденящее душу громкое медвежье рычание. Хитрый Лис обернулся и остолбенел. Пальцы рук его ослабли, и тяжелый дробильный камень, лишившись поддержки, с какой-то не присущей этому минералу стремительностью, рванулся вниз и острой гранью ударил по обнаженной ноге самозванного и временного его владельца. Хитрый Лис даже не почувствовал боли. Широко открытые и будто остекленевшие глаза его теперь неотрывно смотрели в сторону соседней поляны. Там, на, отсеченной полосой тумана, возвышенности, ярко горел костер, и рядом с ним, опираясь на копье, стояла Айна. Легкий ветер развевал ее длинные русые волосы, и казалось, что и она, и костер, и пригорок только что всплыли из обволакивающего их тумана и теперь пристально и с осуждением смотрят на собравшихся здесь людей. Хитрому Лису впервые за всю свою жизнь стало по-настоящему страшно.

Глава 15 Болезнь

Острый Рог возвращался. Горящий костер, Айна и, покрытая осенней травой поляна остались далеко позади. Где-то там еще слышались отдаленные крики людей, собравшихся на соседней поляне, но, постепенно, утихали и они. Погоня явно не намечалось. Жителям стойбища, по понятным причинам, было сейчас совсем не до него.

Вот серой лентой в просвете деревьев мелькнул знакомый ручей. Холодная вода мгновенно обожгла тело человека, и, вскоре он почувствовал какой-то легкий, странный озноб. Разгоряченный ходьбой, юноша сначала не обратил на это совершенно никакого внимания, но пронзающий ветер, нервное напряжение и усталость, в конце концов, сделали свое дело. Еще не дойдя до Журавлиного озера, Острый Рог уже понял, что сильно простудился. Он чувствовал, как его начинает поочередно бросать то в жар, то в холод, и разноцветные круги иногда всплывают в глазах его, и как-то странно кружится голова.