Храм и рынок. Человек в пространстве культуры - [13]
Все эти трудности сопряжены с нашими современными и ставшими слишком рациональными представлениями о справедливости, достижение которой связывают с преступлением и наказанием. Но спасти людей можно только любовью. Современные морально-юридические понятия уже не вмещают трагизма человеческого бытия, а во времена зарождения христианства люди мыслили более фундаментально: Бог не просто судья, а создатель мира. Он считает своими грехи людей, и, принося Своего Сына в жертву, Он, в силу нераздельности Св. Троицы, жертвует Собой. Такая жертва необходима и все-таки недостаточна. Нужны ответная любовь людей и поиск самостоятельного спасения.
С тех пор как человек начал осознавать уникальность своего положения в бытии, открыл для себя, что он может быть выше или ниже животного, но не равен ему, он стоит перед проблемой смысла своего существования. Какой смысл имеет человеческая жизнь, к чему предназначен человек, на что он может надеяться в будущем и что он должен делать сейчас — все эти вопросы связаны с самопониманием человека. С проблемой смысла жизни тесно связан вопрос о смерти: смерть кажется отрицанием жизни, препятствием на пути вечных добра и справедливости. Но реально страх смерти выполняет в культуре очень важные функции. В репрессивных обществах власть, узурпируя право на смерть, поддерживала порядок и управляла поведением людей. Страх смерти выступал также фундаментом нравственности. Известная формула Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено» опирается на допущение о посмертном воздаянии; без такого допущения невозможно и обоснование справедливости. Современная цивилизация освободилась от методов телесного принуждения и насилия и не угрожает смертью. Напротив, у нас всячески прославляется жизнь и разрабатываются все более эффективные техники ее улучшения и продления. Власть и порядок реализуются сегодня рекомендациями здорового образа жизни, управлением и организацией распорядка труда и развлечений. Продление, экономия, достижение высоких стандартов качества жизни — вот на что ориентирован современный человек, и это держит его в невидимых сетях власти сильнее, чем прежние методы телесного наказания. Смерть оказалась как бы в тени, она замалчивается или воспринимается как неожиданная случайность, внезапно обрывающая жизнь человека, который еще мог бы трудиться или развлекаться. Смерть оказалась врагом современного порядка, и поэтому она протекает сегодня за стенами больничных палат, а не на виду, как прежде.
Рождение и смерть задают пределы человеческого существования. Но они не являются чем-то абсолютно внешним и чужим по отношению к человеческому. Прежде всего они осмысляются в понятиях тела и души, и абсолютизация одного из них ведет либо к чрезмерному страху, либо к полному бесстрашию. Отрывая духовное от телесного, представляя их себе как два враждующих начала, человек оказывается во власти либо идей и пренебрежительно относится к телесной жизни, либо желаний и аффектов и тогда предает свою духовную сущность. Метафизическое разделение телесного и духовного лежит в основе различения небесного и земного, причем земля считается местом страданий, а небо — раем. Однако уже по словам Христа о Божьем Царстве нельзя сказать, что оно находится там-то и там-то, — «Царство Божие внутрь вас есть» (Лк., 17, 21). Не отдельно взятый рай, а вся жизнь и весь мир — являются предметами божественной заботы человека. Представление о загробной жизни является одним из соблазнов, выражающим неосознанное стремление занять место Бога и стать бессмертным.
КУЛЬТУРА И ТЕЛО
Вопрос о теле не такой уж экзотический, и он стоял задолго до того, как современное общество начало освобождаться от табуирования телесных актов. В сущности то, что происходит сегодня лишь по наивности, может считаться эмансипацией телесности, так как громкие призывы к оправданию подавляемого прежде тела сопровождаются незаметными, но широкомасштабными практиками изменения телесности. Речь идет о приручении тела, о постановке его на службу главным силам современности. Христианские святые стеснялись, стыдились и поэтому всячески угнетали свое тело обличениями и воздержанием. Но ни священники, ни во всем сомневающиеся философы не отрицали существования тела. Считая его источником иллюзий и заблуждений, желаний и аффектов, греховности и зла, они тем не менее признавали его вполне самостоятельной реальностью со своими собственными законами. Оно появляется при зарождении человека и исчезает после его смерти, так что человеческая жизнь, по сути дела, неразрывно связана с телом. Не только жизнь, но и смерть, хотя и по-своему, поднимает вопрос о теле. И речь идет не только об умирании как тяжкой и страшной телесной работе, ставящей человека в предельные условия, но и о существовании человека после смерти. Остается ли он в форме произведений, книг, деяний, воспоминаний или каким-то непостижимым для нас образом существует в загробном мире, все равно вопрос о теле остается. Не случайно уже христианские мыслители допускали телесное возрождение, так как для райского блаженства и адских мук требуется хотя и разная, но все таки телесная субстанция. Христианство выстраивает наиболее сложную и искусную стратегию взаимоотношений с телом. С одной стороны, на него изливается поток упреков и обличении: чистая душа непосредственно общающаяся с Богом, купающаяся в светлой стихии взаимной любви Бога и человека, вынуждена обитать в телесной оболочке, которая, как свинья, стремится ко всяческой грязи и заодно марает душу. Однако эти прямые честные обличения, как правило, сопровождаются сложными оборонными сооружениями, оберегающими тело от разрушения. Прежде всего, ни одно из телесных качеств не отрицается, а приспосабливается для христианских целей. Подобно современным анатомическим атласам и разного рода картографиям, в средние века составлялись разного рода «этимологии», «бестиарии» и «физиологии», в которых те или иные животные символизировали различные грехи.
Учебное пособие, написанное в соответствии с Государственным образовательным стандартом по специальности (направлению) «Культурология», посвящено эволюции повседневности, рассматриваемой автором через взаимодействие мира вещей и сознания. Автор демонстрирует, как мир вещей меняет сознание человека. В книге показывается важная роль традиционных практик воспитания людей, которые должны сохранять свое значение и в современную эпоху высокой рафинированной культуры. Автор делает важный в практическом отношении вывод: цивилизация делала рывок вперед при тех условиях, когда удавалось совместить земное и небесное, телесное и духовное, моральное и правовое, экономическое и этическое в устройстве повседневных пространств жизни.Книга предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей, занимающихся философской и социальной антропологией, для культурологов и педагогов.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.