Храм Фортуны II - [36]

* * *

Когда уже совсем стемнело, к одному из прибрежных постов подошел человек с мешком за плечами.

— Стой! — скомандовал патрульный. — Пароль!

— Венера, — ответил Каллон и смело двинулся дальше.

Солдат внимательно оглядел его в свете звезд.

— Куда? — спросил он.

— По поручению Гнея Домиция. Мне нужно спуститься вниз по реке. Тут для меня приготовлена лодка.

И он показал письмо с печатью Агенобарба.

Легионер осмотрел документ и кивнул.

— Проходи.

Каллон осторожно спустился к воде, отвязал лодку с крытой будкой на корме, бросил на дно суденышка мешок с провизией и проворно перелез через борт. Взялся за весло.

— Удачи тебе, — крикнул солдат с берега. — Смотри, не попадись германцам, а то они из тебя барабан сделают.

— И вам удачи, — ответил египтянин и сильными движениями весла направил лодку на середину реки. — Это вы попадетесь германцам, — буркнул он себе под нос. — И уж такой дурень им даже на барабан не сгодится.

Неярко светили звезды на темно-синем небе, слабо поблескивала, отражаясь в черной воде, луна. Легкая лодка неслышно скользила вдоль по Рену, спокойному и величественному.

В лагере, в палатке Гортерикса, новые друзья поднимали уже, наверное, пятнадцатый тост.

А в своем большом шатре, за столом, уставленным светильниками, сидел Германик. Он без устали снова и снова просматривал карты, делал пометки, снова и снова шлифовал разработанный им великий план вторжения.

Ночь все плотнее брала землю в свои объятия; негромко перекрикивались караульные на прибрежных постах, а на том, на правом берегу широкой реки грозно шумел на ветру грозный черный лес, который уже однажды стал могилой римской армии.

Глава XIII Тайная миссия

На следующее утро после памятных событий в амфитеатре Статилия бывший трибун Первого Италийского легиона Гай Валерий Сабин, легко позавтракав, приняв теплую ванну и одев праздничную белоснежную тогу с узкой пурпурной каймой, послал слугу нанять на Торговой площади носилки, уселся в них и приказал нести себя в Палатинский дворец.

Он имел все основания быть довольным судьбой, которая, похоже, начала меняться к лучшему. Капризная Фортуна словно вспомнила о неудачнике-трибуне и резким движением крутнула свое загадочное непредсказуемое колесо в нужном направлении.

Вчера Сабину самым невероятным образом удалось, во-первых, спасти от верной смерти старого знакомого Феликса, которому он был кое-чем обязан, а во-вторых, получить приглашение от самого цезаря. Не говоря уж о выигранных у азартных приятелей Друза деньгах.

А вдобавок он стал свидетелем того, как утерли нос спесивой и заносчивой императрице Ливии.

Правда, он не получил приглашения посетить банкет, который после представления устраивал Тиберий от имени своего сына. Видимо, цезарь все же не хотел обострять отношения с матерью до того предела, после которого уже останется только один путь — окончательный разрыв и смертельная вражда. Ведь в таком случае было еще совершенно непонятно, кто выйдет победителем из схватки.

Несмотря на некоторое ослабление ее влияния, Ливия была еще очень и очень сильна.

Сабин прекрасно понимал состояние цезаря, а потому и не обиделся, что его не позвали на пир. «Ничего, здоровее буду, — подумал он. — Уж мы знаем, что такое пить с Друзом».

Дома перед сном он, правда, осушил вполне приличный кубок вина, но утром проснулся бодрый, свежий и с надеждой в груди.

Сейчас, покачиваясь в носилках, которые тащили на плечах шестеро здоровенных, но крайне неряшливо одетых парней, он думал о том, что ждет его впереди.

Цезарь сказал, что хочет поручить ему какое-то важное задание. Что ж, это неплохо. Если он удачно справится с этим делом, то для него откроется верный путь к вершинам карьеры.

Но вот что это будет за миссия? Что задумал вечно подозрительный и угрюмый Тиберий? Не хочет ли он устранить какого-нибудь своего врага руками Сабина?

Да нет, вряд ли. Ведь он при свидетелях сказал, что позволит трибуну отказаться, если тот сочтет это необходимым. А он достаточно знает своего избранника, чтобы понять, на что Сабин согласится, а на что нет. Тиберий отнюдь не глуп, хотя и мыслит довольно медленно.

«Что ж, чего гадать, скоро все узнаю, — подумал Сабин. — Но в одном можно не сомневаться: услуга, о которой попросит цезарь, будет стоить мне немало сил, нервов, а может, и крови. Старый скупердяй ничего так просто не сделает, и если уж он пошел на ссору с матерью, чтобы освободить Феликса, то можно быть уверенным — мне придется заплатить за это ту цену, которую он назначит».

Сабин подумал еще о Феликсе. Тогда, после представления, у него не было времени повидаться с пиратом — вежливость требовала проводить Друза и цезаря до дворца. А потом его раб, посланный в амфитеатр, вернулся с известием, что Феликс уже на свободе, знает, кому он ею обязан, но успел быстро исчезнуть и как камень в воду провалился куда-то в толчею и суматоху оживленных римских улиц.

«Ладно, — улыбнулся про себя Сабин. — Он уже отблагодарил меня за это. Пусть теперь сам заботится о себе. Мы квиты, и больше я не стану выручать его, что бы ни случилось. Теперь твоя очередь, Феликс. Хотя я буду молить Богов, чтобы твоя помощь не скоро мне понадобилась».