Храм Фортуны - [28]

Так что, по всему выходило, что Гаю Валерию Сабину, бывшему трибуну Первого Италийского легиона, действительно предстояло провести остаток жизни, постигая тонкости сельского хозяйства на небольшой вилле, завещанной ему дядей-чревоугодником.

И вот неожиданное приключение резко изменило ситуацию. Сабин — человек расчетливый и осторожный — взвесил все очень тщательно. И пришел к выводу, что шансы тут пятьдесят на пятьдесят. С равной вероятностью ему могли и отрубить голову за государственную измену, и осыпать милостями за помощь в восстановлении справедливости.

К тому же, ему понравился прямой и честный трибун Кассий Херея, который так переживал за своего любимого Германика.

Короче, Сабин решился. Помолясь про себя и пообещав покровителю авантюристов Меркурию золотой треножник и черного быка, он изменил маршрут, и они с Корниксом — мнением которого никто, правда, не поинтересовался — за Таврином свернули с тракта и проселочными дорогами двинулись к Генуе.

И вот, через три дня они увидели стены города. Всадники проскакали в ворота и, осведомившись, как попасть в порт, направились туда.

Лошадь Сабина выглядела очень уставшей, мул Корникса вообще еле передвигал ноги. Три дня езды по горам вымотали и животных, и их хозяев.

Минут двадцать они пробирались по узким кривым улочкам какого-то бедняцкого района, пока, наконец, в ноздри им не ударил соленый резкий запах моря. Вскоре перед глазами путников раскинулась панорама генуэзского порта.

Порт этот явно не относился к самым крупным в Империи. Далеко ему было до Остии или Александрии. Как правило, тут швартовались только рыбацкие баркасы, промышлявшие омаров и осьминогов, да мелкие торговые суденышки, осуществлявшие каботажные рейсы вдоль западного побережья. Ну, разве что иногда заходила ненадолго мощная военная красавица-трирема из мизенской эскадры, дабы устрашить своим грозным видом разнообразных пиратов, от которых роилось Лигурийское море.

Оставив лошадь и мула у портовой корчмы на попечение какого-то оборванца, который с плохо скрываемой радостью согласился принять за эту услугу два сестерция, Сабин и Корникс двинулись вдоль причалов, подозрительно оглядывая стоявшие там корабли. Как всякий уважающий себя римлянин, Сабин испытывал естественное недоверие ко всему, что плавает, и, откровенно говоря, немного побаивался бурной водной стихии. Собственно, гордые, непобедимые на суше квириты никогда не были хорошими моряками — лишь жестокие Пунические войны заставили их построить флот и выйти в море, но делали они это весьма неохотно, как тогда, так и сейчас.

Сабин, конечно, с удовольствием предпочел бы сухой путь, но времени было слишком мало и выбора не оставалось. Ведь если он не сумеет правильно распорядиться ситуацией, опоздает, например, и противники — люди решительные, как он убедился, и неглупые — опередят его, то последствия могут быть просто катастрофическими. Он не имел права так рисковать.

Возле небольшой обшарпанной униремы с претенциозным названием «Золотая стрела» суетилось несколько человек, внося по трапу какие-то мешки и амфоры. Надзирал за этим маленький плюгавый мужичок лет пятидесяти, с редкой песочного цвета растительностью на голове, хитрыми глазками и красным носом алкоголика.

— Осторожнее, Утер! — завопил он, когда один из грузчиков поскользнулся на мокром помосте и чуть не слетел в воду вместе с тяжелым мешком. — Разорить меня хочешь?

Сабин остановился и несколько секунд сверлил мужчину пристальным взглядом. Потом перевел его на судно, тяжело вздохнул и поманил плюгавого к себе согнутым пальцем.

Тот сделал пару шагов и с любопытством уставился на трибуна.

— Слушаю тебя, господин, — сказал он вкрадчиво.

— Ты, кажется, собираешься отплыть? — хмуро осведомился Сабин, почесывая подбородок.

— Да, — кивнул мужчина. — Завтра на рассвете выходим.

— Куда?

— Вдоль побережья. Мы развозим всякие грузы по контрактам с купцами. Вот здесь берем на борт шерсть и масло, доставим их в Луну. Потом плывем в Тарквиний за вином. И так до самого Неаполя.

— Отлично, — сказал Сабин без энтузиазма. — Мы едем с тобой до Пьомбино.

Мужичок дернул себя за красный нос и покачал головой.

— Это торговое судно, господин. У нас нет места для пассажиров.

— Ничего, поспим на палубе. Сколько отсюда до Ильвы?

— До Ильвы? — мужчина задумался. — Ветры сейчас попутные... Что ж, если Нептуну ничего такого не придет в голову, можно добраться за пару дней.

— Сколько это стоит? — продолжал спрашивать трибун.

Этот вопрос, как оказалось, требовал более длительных размышлений.

— Вас двое? — спросил наконец мужичок. — Ну, давайте по золотому с головы. Кормежка своя.

— Да, — хмыкнул Сабин, — вижу, пиратов тут действительно хватает, и ты среди них, наверное, главный.

— Ну, что ты, господин? — развел руками мужичок, хитро улыбаясь. — Нормальная цена, кого хочешь спроси.

— Ладно, — согласился трибун. — А нельзя ли выйти в море прямо сейчас?

— Никак нельзя, — решительно заявил плюгавый. — Наутро я пригласил авгура, чтобы принести жертву богам и узнать, что нас ждет. К тому же, надо еще проверить, какие сны мы увидим этой ночью. Ведь если, скажем, приснится сова, то как можно выходить в море? Наверняка попадешь в шторм, уж я-то знаю.