Храм фараона - [41]

— Там мертвый, можете не беспокоиться.

Затем он пошел в сторону домов с припасами, к которым примыкали скромные хижины храмовых слуг. Крики и стоны указывали ему дорогу, и он нашел Мина в комнате с тремя голыми женщинами. Две из них уже лежали мертвыми на полу, третья извивалась, пока Мин ее жестоко насиловал.

Меру овладела холодная ярость: другие волокут добычу, а этот здесь. Главарь схватил Мина за короткие волосы и влепил ему две звонкие пощечины. Застигнутый насильник впал в такой гнев, что попытался схватиться за свою булаву. Однако он был голый, и оружие лежало около убитых женщин. Меру знал, как опасен этот воин в гневе, и молниеносно ударил его коленом между ног. Воя, Мин согнулся пополам, в то время как Меру схватил его булаву и кинжал.

— Эту женщину можешь оставить в живых, даже если для тебя это сложно. Свяжи ее и заткни ей рот.

Мин со стоном поднялся, и Меру угрожающе замахнулся мечом. Огня нельзя было не послушаться, поэтому посрамленный насильник разорвал платья мертвых женщин на полоски и связал ими живую.

— В следующий раз я зарублю тебя, как крысу. Пока остальные занимаются делом, у тебя в голове лишь похоть. Я сообщу Себеку, что ты становишься опасен для банды.

Это было самое худшее, чем можно было пригрозить разбойнику пустыни: быть изгнанным, потерять надежное убежите, лишиться места в банде. Мин оказался достаточно умен, чтобы серьезно воспринять эту угрозу. Он бросился перед Меру на колени, поклялся исправиться, попросил о наказании прямо теперь, сейчас, только бы Огонь ничего не сообщал Себеку.

— Я подумаю… — пробормотал Меру.

Потом все пошло быстро. Посуда из золота и серебра, меди и бронзы, а также пожертвования верующих, преимущественно кольца и браслеты, были упакованы в кожаные мешки и навьючены на животных.

8

Город Фивы готовился к празднику Опет, который, поскольку у Амона был снова верховный жрец, должен был по желанию царя праздноваться с никогда не виданным ранее блеском. Рамзес имел долгую беседу с Небунефом и основательно обдумал то, что ему сообщил только что назначенный верховный жрец Амона.

— Богоподобный, ты возвысил меня, недостойного, до блеска верховного жреца, и я был бы плохим слугой Амону и Благому Богу, если бы не сообщил тебе о некоторых вещах, которые ты по своей благой и святой воле должен будешь принять к размышлению. Ты сам называешь себя в своих приказах и распоряжениях сыном Амона-Ра, но здесь, в Фивах, во время правления Озириса-Сети создалось впечатление, что Амона вытеснили в пользу Пта и Озириса, лишив его власти. Я осмеливаюсь сейчас посоветовать тебе, Богоподобный загладить это впечатление. Никто не требует и не ожидает, чтобы ты снова перенес Дом Почета в Фивы. Здесь будут счастливы и довольны, если ты время от времени станешь принимать участие в празднествах Опет или приносить жертвы у гробниц твоих высокочтимых предков. Ты пожелал выбрать вторую супругу из Фив, и это осчастливило всех нас. Мы желаем и надеемся, что новый Гор завершит то, что начал его великий отец Озирис-Сети, — к примеру, порадует Амона-Ра завершением строительства большого зала с колоннами. Да будешь ты праздновать тысячи тысяч праздников Зед.

— Я подумаю об этом, почтенный, — ответил Рамзес и в эту минуту решил превзойти своего отца и других своих предшественников на троне Обеих Стран. Его деяния превзойдут все, что они сделали для Амона, но… не сразу, а когда он сочтет нужным.

— Приготовлено ли все для праздника Опет?

— Да, Богоподобный, все Фивы в лихорадке перед праздником. Благодаря твоему присутствию это станет крупнейшим событием.

Рамзес отпустил верховного жреца и тотчас вспомнил о Бент-Амон.

Нефертари сама напомнила ему о его обязанностях:

— Ты взял ее в жены перед всем светом, и ты должен ее посетить. Мой высокий супруг не ощутит страха перед этой служительницей храма.

Рамзес засмеялся, но смех его прозвучал фальшиво.

— Страх? Я? Женщину, которую я побоюсь, Пта должен еще создать. Бент-Амон мне безразлична, она не затронула ни моего сердца, ни моих глаз. Я познаю ее как супруг, а затем отправлю в гарем и забуду о ней.

— Нет, этого ты не сделаешь! Амон не терпит шуток. Преодолей себя и дай ей то, что полагается супруге.

Ну, раз уж Нефертари этого желает… Однако Рамзес и сам хотел поближе узнать Бент-Амон. Эта нарочито целомудренная девушка, которую ему навязали и которая стала теперь его супругой по воле Амона, возбудила в нем непомерное любопытство.

И вот однажды вечером Рамзес пошел к Бент-Амон в ее покои. Ра уже отправился в свое ночное путешествие, и покои новобрачной слабо освещали две маленькие масляные лампы.

Рамзес любил девственниц, их стыд, и его мужское сердце радовало, когда он нежно прекращал их сопротивление.

Увидев в тусклом свете стройную, точеную Бент-Амон, стоявшую у ложа, он почувствовал сильное влечение. Однако Рамзес не рассчитывал на то, что бывшая певица Амона захочет превратить этот любовный час в священную игру.

Едва он вошел, она упала к его ногам. Фараон тотчас поднял ее и сказал:

— Оставь это! Ты моя жена, а не рабыня!

— Я приветствую только Благого Бога страны Кеми, сына Амона, великого властью, любимца Маат, Могучего Быка…