Храм фараона - [23]

Когда Меру добрался до Мемфиса, его спутник велел ему разыскать определенный дом у хлебного рынка, там произнести пароль «Себек — мое спасение» и ждать дальнейших указаний. Хитрый и осторожный повелитель пустыни имел много связных, которые могли узнать друг друга только при помощи пароля. Так Меру попал в указанный дом, а затем на постоялый двор, откуда двумя днями позже его забрал немой слуга и повел на городскую окраину к маленькому храму мертвых. Слуга исчез, а незадолго до захода солнца откуда ни возьмись появился всадник, и они два часа скакали на юг. Там он передал Меру пастуху овец. Тот сказал только:

— Ничего не говори. Не смотри на меня. Жди.

В два часа пополуночи Меру безжалостно растолкали, снова посадили на лошадь, и на восходе солнца он предстал перед повелителем пустыни Себеком.

Меру часто представлял себе, как может выглядеть этот пользовавшийся дурной славой человек. Чаще всего он воображал Себека мускулистым великаном, который способен убить любого одним ударом кулака и наряду со своей силой обладает безграничной хитростью.

Они вошли в пещеру, завешанную коврами, обставленную сундуками, столами, удобными стульями и матрасами. Свет от дюжины масляных ламп освещал маленькое уютное помещение, из глубины которого появился худой человек среднего роста.

Меру отпрянул, когда увидел лицо Себека: у того была голова, похожая на череп мертвеца, — без носа, ушей и волос. Ужасный шрам пересекал лицо, разрывал губы и делил отвратительную физиономию на две части. Левый глаз живо, зло и по-хитрому сверкал, правого не было. Глазная впадина была глубокой, как у наполовину сгнившего трупа.

— Ну, что ж, посмотри на меня внимательно, Меру. Царская справедливость коснулась меня еще в большей степени, чем тебя. — Он протянул вперед обрубки обеих рук. — Меня так долго избивали и отняли у меня столь многое, что я потерял всякое сходство с человеком. Так я стал Себеком. Я Крокодил, которого боятся, ненавидят, преследуют, и, тем не менее, я второй царь в стране Кеми — царь, который правит в темноте и которому подвластно все, над чем фараон даже при свете дня не имеет власти. Те, кого изгнали из общества, искалеченные, чужаки, бесполезные, желающие безудержной мести и безмерно честолюбивые обращаются ко мне, потому что фараон не может им помочь.

Себек доковылял до позолоченного кресла и со стоном уселся.

— Один год ты будешь на испытании, Меру, и, если ты подтвердишь то, что мы знаем о твоей предыдущей жизни, я сделаю тебя одним из моих четырех помощников. Их зовут Огонь, Вода, Земля и Воздух. Все они имеют различные задания. Земля всегда в дороге, он выведывает возможности, где и что можно достать. Воздух набрасывает планы наших предприятий, он же является партнером для желающих мести, которые хотят отправить к Озирису одного или нескольких людей. Вода отвечает за то, чтобы не оставалось следов после наших нападений и вылазок. Эти трое не дерутся. За схватки отвечает Огонь. Он предводительствует при нападениях и отвечает за всех отосланных к Озирису. Это не означает, конечно, что он собственноручно отсылает их туда. Его работа опаснее всех, поэтому должность Огня чаще бывает вакантной. Если ты подойдешь, то ты станешь следующим Огнем.

— Мой предшественник еще жив? — спросил Меру.

— Еще жив, — ответил изувеченный. — Но недавно он был тяжело ранен, и он более не так ловок, как раньше. Вскоре я должен буду найти ему замену.

Себек указал обрубком руки на ногу Меру:

— В каменоломне тебе подрезали сухожилие. Наш лекарь попытается поправить твою ногу. У тебя имеются еще вопросы или возражения?

— Нет, — ответил Меру. — Благодарю тебя за освобождение. Распоряжайся моей жизнью, моей силой, моими знаниями. Здесь я наконец нашел то, что искал всю свою жизнь, — настоящую родину.

Меру произнес это, но при этом думал лишь о дне мести, каким бы далеким этот день ни был.

Главный жрец Озириса проводил жаркие дневные часы в своем прекрасном доме, вокруг которого весь год зеленел и цвел заботливо поливаемый сад. Привратник попытался отослать прочь Ирамуна и Пиайя. У него было указание никогда не тревожить высокого господина в этот час.

— Скажи своему господину, что речь идет о важных вещах, которые касаются храма и строительных работ, и он тотчас примет нас.

Главный жрец Мери, толстый, несколько рассеянный человек средних лет, выслушал доклад Ирамуна вежливо, но слегка нетерпеливо.

— Что же здесь важного? Надсмотрщик избил тебя, а твой сын — его. Мне кажется, вы квиты. Возвращайся назад к своей работе и забудь о мести.

— Но главный надсмотрщик не забудет о ней и станет настаивать на наказании Пиайя, — возразил Ирамун.

— Поживем — увидим.

На строительной площадке они попали прямо в руки городской стражи, которая уже разыскивала Пиайя. Его арестовали за нападение на начальника и бросили в темницу. Ирамун ничего не мог предпринять, ему только сказали, что дело будет передано в суд.

В эти дни в Абидос приехал Рамзес. Он запретил торжественный прием, принял ванну, пообедал и тут же отправился в храм. Образование, полученное наследным принцем, и тот факт, что он вырос в окружении самых искусных творений — от масляной лампы до статуй богов, — позволяли ему с уверенностью судить о плохой, средней, хорошей или отличной работе художников и скульпторов.