Храм фараона - [191]
— Здесь начинается галерея, а здесь, — Хамвезе указал на просторную комнату налево, — похоронен предшественник нынешнего Аписа.
Они подошли ближе, и Хамвезе осветил факелом искусно разрисованный саркофаг из кипарисового дерева в четыре локтя высотой. Стены погребальной камеры были покрыты письменными знаками и картинами.
Верховный жрец Птаха объяснил:
— Здесь изображена жизнь Аписа с того момента, как его нашли, и до смерти. Записано о каждом посещении фараона, о чудесах, которые совершил Апис, и приведены подробности его земного существования как живой души Пта.
Другие погребальные камеры по обе стороны галереи стояли еще пустыми и должны были послужить Вечным Жилищем для будущих поколений священных быков. В конце коридора верховный жрец Хамвезе остановился и указал на грубую деревянную дверь:
— За ней находится мой собственный Дом Вечности. Мое ка желает общаться со священной душой Пта. Здесь я буду в хорошем обществе.
Все молчали. Фараон тоже ничего не сказал, только торжественно кивнул.
К вечеру они вернулись во дворец, где царь давал своим друзьям праздничный ужин. Он обратился к Пиайю:
— Ты находишься сейчас на службе у моего сына Хамвезе, верховного жреца Пта в Мемфисе. Не тоскуешь ли ты снова по крупному заказу, такому как пещерные храмы? Мелкие заказы вряд ли могут тебя удовлетворить.
Хамвезе при этих словах сильно нахмурился, но решил промолчать.
— Нельзя все время только создавать, Богоподобный, нужно сохранять созданное. Мемфис — древний город, здесь для меня много работы…
Фараон насмешливо ухмыльнулся:
— Я вижу, ты смирился, мой друг, — и вздохнул, как под тяжелой ношей, но все поняли, что он шутит. — Мы не становимся моложе, Пиай, и ты, и я, и дорогие моему сердцу друзья… Однако ты прав: созданное необходимо сохранять, и это прекрасная, важная задача. Может быть, ты понадобишься мне снова, мой друг, если высокочтимый Хамвезе отпустит тебя ко мне на некоторое время.
После сытной еды по кругу пошли кувшины с вином, раздался смех, началась болтовня, и фараон наслаждался тем, что снова может быть, как любой смертный, просто другом среди друзей. Никто и не заметил, как пролетело время. Однако за два часа до полуночи телохранители привели к царю гонца. Тот бросился ниц и завопил:
— О милости молю, Богоподобный, ибо я принес плохую весть.
Шум стоял такой, что Рамзес его не понял. Он хлопнул в ладоши:
— На минутку придержите язык, друзья мои! Гонец прибыл явно с важной вестью.
Шум замер, и молодой человек повторил заплетающимся от страха языком:
— Я п-принес плохую в-весть из Пер-Рамзеса, о Благой Бог. Речь о…
Быстрым движением Рамзес схватил оправленную в золото половинку сердца из ляписа, висевшую у него на груди.
— Что-нибудь с Нефертари?!
— Нет, Богоподобный. Твоя третья супруга тяжело заболела и вместе с нею несколько ее придворных. Внезапно поднялась высокая температура, к ней добавился озноб и сильные головные боли. Врачи еще не уверены в том, какое заболевание наслала Сехмет.
Она предстала перед глазами Рамзеса: прекрасное упругое тело с тяжелой грудью, смеющееся лицо с чарующими бирюзовыми глазами, округлые бедра и ненасытное лоно… Эту женщину нельзя у него забрать! Даже Сехмет Ужасная не сможет этого сделать.
Царь вскочил:
— Я обеспокоен, друзья мои. Простите, я удалюсь. Завтра еще до восхода солнца я возвращаюсь в Пер-Рамзес.
Не все были потрясены этой новостью. Парахотеп и Хамвезе скрыли свое удовлетворение под каменными минами, и растроганный главный советник подумал о мгновении, когда царь прервал гонца словами: «Что-нибудь с Нефертари?!»
От его глаз не ускользнуло, как Рамзес схватился за амулет — подарок любимой. Парахотеп воспринял это как еще одно подтверждение того, что он и его сообщники действовали правильно.
14
Когда наступало время летней жары, в Кеми начинались всевозможные поветрия, особенно в Дельте, потому что здесь влажный, душный воздух выманивал из болотистых мест различные лихорадки. Поэтому никто не удивился, когда Мерит-Анта пожаловалась на головные боли и боли в спине, в то время как сильный озноб тряс все ее тело. На второй день на ее теле появились хорошо известные пятна, и опытные лекари поняли, с чем предстоит иметь дело. К этому моменту гонец уже мчался в Мемфис, и, пока фараон был в дороге, заболели почти одновременно две придворные дамы и одна служанка третьей супруги.
Сетнахт, верховный жрец Сехмет, лично принял на себя руководство лечением. Его сопровождали два помощника, которые еще детьми перенесли оспу. Первые распоряжения главного лекаря Обеих Стран касались карантинных мер. Никому не позволялось без разрешения входить во дворец Мерит-Анта. Всех ее придворных должны были обтереть с головы до ног уксусом и эссенциями лечебных трав, никому не позволялось покидать свои покои.
Он едва мог ходить, древний Сетнахт с головой ястреба, и помощники должны были поддерживать его с обеих сторон, но деятельность карантинного лекаря странно воскресила его. Маленькие, круглые птичьи глаза бодро сверкали, а высокий, каркающий, старческий голос заметно окреп, когда верховный жрец Сехмет отдавал приказы своим помощникам.
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.