Храм фараона - [154]
Нет, он этого не забыл и, к своему удивлению, понял, как быстро распространяются сплетни и как легко бывает возбудить беспокойство. Старый толстяк Незамун быстро сориентировался. Он знал, что со спокойными и довольными людьми мало что натворишь, и поэтому никогда не обращался прямо к наследному принцу, что было бы, безусловно, трудно. Он сеял ядовитые семена на подходящей для этого почве, потому что было нетрудно усилить недовольство и без того недовольного человека. Одним из менее счастливых при дворе в Пер-Рамзесе был принц Монту. Ему не нравилась дворцовая суета. Она была ему противна. Все приобретенные в пустыне навыки здесь ничего не значили, и, если он и был мастером в хитростях и притворстве, это были навыки другого рода. Существовала разница между тем, чтобы в ловушку завлечь врага в пустыне или вчерашнего друга при царском дворе. Он чувствовал себя запертым, несчастливым и ненужным. Он все еще ждал царского решения по поводу посольства в Кефтиу, спрашивал об этом даже Парахотепа, но ответ был одним и тем же:
— Терпение, терпение. У Благого Бога есть и другие дела.
Единственным отдыхом для Монту была охота, но здесь, в болотной Дельте, он никогда не охотился и его не прельщала перспектива каждый раз при охоте на птиц по пояс погружаться в ил. Как это отличалось от охоты в пустыне, когда летишь верхом на лошади в золотом облаке пыли, подобно богу. Здесь лошадей едва использовали, охотились пешком или на легких папирусных лодках, которые всегда переворачивались в самый неподходящий момент. Несмотря на это, Монту охотнее бывал на воздухе и погружался в трясину, чем бегал по дворцовому кварталу, подобно пойманному шакалу. Он ни к кому не присоединялся, ни к кругу наследного принца Енама, ни к Рамозе и его друзьям, хотя с ними он и чувствовал себя полегче, потому они с радостью принимали каждого сторонника. Но Монту не беспокоился об этом, был немногословен, необщителен, поэтому его вскоре оставили в покое. Он и так скоро должен был исчезнуть в Зеленом море.
Незамун упорно, но не надоедая, пытался сойтись с ним, и, когда принц узнал его ближе, он заключил с этим полным понимания и общительным человеком что-то похожее на дружеский союз. Иногда вечерами они болтали за кувшином вина, и тучный жрец быстро отыскал причину недовольства Монту. Он выказал себя полным сочувствия к сыну пустыни, лишенному своих корней, и начал аккуратно воздействовать на него.
— Сегодня мне так хочется пить, мой друг, что я прошу тебя составить мне компанию за вторым кувшином вина. Я неохотно пью один.
Монту обрадованно кивнул:
— Хорошо.
Он дал знак слуге. Они сели в саду Дома принцев, где жили взрослые сыновья царя, пока не обзаводились своими семьями. Одновременно это был дом для гостей, принимавший родственников царя, которые не жили в Пер-Рамзесе. С тех пор как участники семейного торжества отбыли восвояси, здесь царил покой почти опустевшего дома.
Оба мужчины подняли свои бокалы и выпили. Внезапно Незамун спросил:
— А ты хоть знаешь, мой принц, где точно находится этот таинственный Кефтиу? Я охотно послушал бы о нем побольше.
Монту горько рассмеялся:
— Я тоже! Сначала мне оказывают почести и радуют тем, что его величество хочет доверить мне руководство этим предприятием. Между тем, я уже почти думаю, что…
По лицу Монту скользнуло что-то вроде гнева или злости.
— Ну? — подбодрил его Незамун. — Что ты почти думаешь?
— Я полагаю, что это дело бесперспективно. Может быть, этого Кефтиу уже нет, но он не дает царю покоя. Думаю, Богоподобный не хочет подвергать опасности этого длинного путешествия одного из законных принцев, и его взгляд обратился к сыновьям наложниц. Почему именно я?
— Этим выбором ты обязан своей репутации отчаянного и хитроумного смельчака. В конце концов царь не может послать в Кефтиу слабака или глупца. Я это понимаю, хотя странно… Есть же и другие сыновья Благого Бога, которые словно созданы для подобного задания. Репутация принца Сети как способного военачальника широко известна. Принц Сетепенре считается храбрецом и человеком хитроумным, и я мог бы назвать еще некоторых. Может быть… Нет! Такого я не могу даже и подумать!
Незамун в притворном смущении отвернулся и замолчал. Теперь настала очередь Монту побудить жреца высказаться.
— Я умею молчать, Незамун. Мы, люди пустыни, не болтливы, потому что болтливый язык иногда может стоить жизни. Скажи, что ты знаешь, и я заключу это в своем сердце, как в гробнице.
— Гробницы вскрывают, ты знаешь об этом лучше всех.
Монту быстро кивнул.
— Это верно. Не самое удачное сравнение. Тогда я могу только попросить тебя довериться мне.
Незамун добродушно кивнул и выглядел при этом очень честным и порядочным.
— Это только мысль, вероятно, я неправ. Но я думаю, что Благой Бог, да будет он жив, здрав и могуч, для подобного, полного опасностей путешествия выбрал не тех сыновей, которых он особенно ценит и чья смерть его затронула бы. Тебя он едва знает, о твоей матери сохранил весьма смутные воспоминания, потому что она убежала. Тебя ему описали как безрассудно смелого человека, ну…
Монту слабо ухмыльнулся:
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.