Храм фараона - [127]
Надсмотрщик удивленно покачал головой:
— Ему этого нельзя, и, насколько я его знаю, он бы этого не сделал.
Надсмотрщик увидел, конечно, кровавые пятна на земле, но он знал, что будет умнее не заметить их. Если помощник надсмотрщика исчез, то лучше принять это молча и позволить каторжникам упиваться местью. Они убили одного из своих, а поскольку их не застали на месте преступления, почему бы не позволить им этот вид самосуда.
Пиай, как почти каждый, кто долго работал здесь, был внешне и внутренне опустошен и в ежедневной борьбе за выживание очень быстро забыл о совершенном убийстве. Постепенно работа в каменоломне подавляла все движения к лучшему, гасила воспоминания. Жизнь на свободе казалась далеким сном. Время от времени Пиай вспоминал о своей любимой, но ее облик все больше и больше бледнел, как и все остальное: фараон, царица, Ирамун, прекрасный дом в Пер-Рамзесе — все это казалось несущественным перед невыносимой действительностью, когда тебя избивали за каждую мелочь, когда надсмотрщика убивали молотком, не ощущая при этом даже мимолетного удовлетворения.
Деятельность гранитных каменоломен под Суенетом заключалась, конечно, не только в трудоемком отделении больших и малых блоков скалы. Среди вольнонаемных рабочих имелись также искусные каменотесы, которые подготавливали некоторые блоки и вчерне обрабатывали их. Это ожидало и два гранитных блока в шесть локтей высотой, которые были предназначены для сидящих фигур Благого Бога. Как всегда, работа шла в большой спешке, потому что обе фигуры были предназначены для Малого храма Рамзеса в Абидосе. Над каждым блоком работали по два каменотеса, которые своими инструментами отбивали кусочек за кусочком от твердого гранита, пока не появилась форма, напоминающая сидящего фараона. Иногда получалось, что в камне возникала не видная снаружи трещина, которая обнаруживалась лишь при проникновении вглубь, и в большинстве случаев это вело к тому, что гранит оказывался испорчен.
Так получилось и на этот раз. Когда один из двух каменотесов собирался обточить левую часть шеи, он натолкнулся на трещину длиной в локоть, которая явно шла до затылка. Он осторожно обрабатывал гранит дальше, чтобы определить глубину трещины, когда с тихим треском голова отделилась, и, упав, повалила каменотеса на землю, раздавив ему грудь. К мертвому каменотесу теперь добавился еще и испорченный блок гранита. Ответственный старший надзиратель бушевал. Но чем это могло помочь? В то время как рабочие отправились отделять еще один блок от скалы, старший над всеми гранитными каменоломнями велел отыскать хорошего каменотеса.
При этом наткнулись на номер двадцать три, потому что в каменоломне номер три каждый надсмотрщик знал, кем Пиай был раньше.
Внезапно все о нем начали беспокоиться. Ему разрешили пойти в купальню надсмотрщиков, к самым глубоким из его ран приложили лечебные травы и наложили повязки. Его провонявшую от грязи набедренную повязку заменили чистым льняным передником. После обильного сытного обеда с жареным гусем, свежим кунжутным хлебом, финиками и разбавленным вином старший надзиратель повел его к начальнику гранитных каменоломен. Это был худой мужчина с угрюмым лицом, который вечно боялся, что его могут отозвать или заменить, и поэтому работал упорнее, чем любой из его надсмотрщиков. Он не был ни жестоким, ни особенно жадным, однако от того, что он жил в постоянном страхе и не мог выказывать его, лицо у него постоянно выглядело угрюмым.
Он предложил Пиайю присесть и объяснил ему суть дела.
— Конечно, продлится несколько дней, пока отколют новый блок, но ты раньше был скульптором на службе фараона…
— Первым скульптором, — кивнул Пиай. — Я изготовил колоссальную статую в Фивах, в храме Мертвых царя, да будет он жив, здрав и могуч.
Начальник откашлялся:
— Хорошо… Да, что я хотел сказать… Ты мог бы тем временем обработать сидящую фигуру немножко детальнее, чем ее обычно обрабатывают. Это стало бы извинением за вынужденное опоздание.
— Я мог бы ее даже закончить, потому что знаю планы Малого храма Рамзеса в Абидосе. Обе сидящие фигуры Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч, предназначены для первого пилона, и их должны будут поставить рядом с входом. Царь должен быть изображен в двойной короне и с обоими скипетрами. Какая надпись планируется, я не знаю.
Начальник вскочил на ноги, и его угрюмое лицо расплылось в некоем подобии улыбки.
— Именем Пта, нашего божественного ремесленника, сегодня счастливый день! Я уже обдумал, как бы мне оставить тебя здесь, но в этой каменоломне работают только свободные мужчины. На сколько лет ты осужден?
— Я сам этого не знаю, достопочтенный. Царь, да будет он жив, здрав и могуч, еще не определился с моим наказанием. Может быть, я буду свободен уже завтра, а может быть…
— …наказание продлится всю жизнь, — помрачнел начальник. — Глупая история, Пиай. Что ты, собственно говоря, натворил?
— Об этом мне не разрешено говорить по желанию Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч. Во всяком случае, я никого не убил и ничего не украл.
Начальник вздохнул и мрачно посмотрел на Пиайя:
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.