Храм фараона - [122]
Хуже всего приходилось тем, у кого не было никакой надежды на помощь и поддержку. Они были никем и ничего не имели, и едва ли кому-нибудь из них удавалось живым покинуть каменоломню.
К этой группе принадлежал теперь и Пиай, которому нисколько не помогало то, что еще несколько дней назад его называли Единственным другом фараона. Об этом здесь не знали, и он был не единственным, прибывшим сюда из высших кругов и оказавшимся среди разбойников, убийц и поджигателей.
Охрана передала каторжника Пиайя старшему надсмотрщику третьей гранитной каменоломни (их было здесь восемь), и это был единственный раз, когда высокий господин занимался судьбой каторжника.
Рассеянный толстяк с лицом, раздувшимся от злоупотребления вином, казалось, наслаждался своей должностью.
— Пиай? Бывший скульптор? Ну, это, конечно, преимущество. Можешь забыть свое имя, получишь номер… — Он вопросительно взглянул на писца. — Ага, двадцать три. Это, конечно, не значит, что ты здесь двадцать третий каторжник, просто твоего предшественника с этим номером несколько дней назад раздавило в каменоломне.
Старший надсмотрщик с наслаждением облизал толстые синюшные губы и повторил с удовольствием:
— Да, его раздавило. Так это всегда называют. Он не сумел достаточно быстро отскочить от блока скалы, который передвигали к Нилу, поэтому — раз, и все. От него ничего и не осталось, знаешь ли. Ты получил его номер, и, может быть, носить его ты будешь недолго…
Потом пришел кузнец и надел на Пиайя медный ошейник. Ошейник был с вмятинами, и на нем стояло число двадцать три.
— Он был на твоем предшественнике во время несчастного случая, и я должен был его немного подправить, — заметил кузнец.
Тем временем наступил вечер, и Пиайя отправили в спальный барак каторжников. Он представлял собой квадрат, окруженный стеной в человеческий рост, сделанной из кирпича. Квадрат был покрыт тростником и бамбуком, а сверху наброшена вонючая, кишащая насекомыми солома. Тут бок о бок лежали каторжники, скованные бронзовой цепью за ошейники. В большом помещении ужасно воняло потом, мочой, калом и прогнившей соломой.
Пиай был в таком отчаянии, что не находил сна, и, мучимый насекомыми, а также горькими мыслями, крутился с боку на бок, что вызывало проклятия и ругательства его соседей, потому что звенящая цепь дергала их за ошейники. К утру он наконец заснул, совершенно измотанный, расчесавшийся до крови, закусанный блохами, но рев жутко ругавшего надсмотрщика вырвал его из сна:
— Вставать! Вы, вонючие кабаны, крокодилы бы порадовались вашему тухлому мясу! Я побоями сдеру кожу с ваших спин, если вы не будете шевелиться быстрее!
У барака каторжников выстроили в два ряда. Заспанные, дрожащие от холода, многие из них были по-настоящему жалкие создания, заставлявшие удивляться тому, как они вообще могут стоять прямо. Младший надсмотрщик освободил их от общей цепи, другой раздал деревянные горшочки с дурно пахнувшей массой, которая оказалась кашей из ячменя грубого помола и всякого рода мертвых насекомых. Пиай с отвращением бросил горшок на землю, и мгновенно наступила странная тишина. Подошел надсмотрщик. Более любопытно, чем разгневанно, он спросил:
— В чем дело? Ты не голоден? Ты новенький, не правда ли? Наши повара не угодили твоему вкусу? Ну, мне жаль. В качестве замены я могу предложить тебе только побои, ничего другого, к сожалению, нет. На колени!
Тут и там послышался смех, и надсмотрщик приказал:
— А теперь руки на землю!
Сразу раздался свист от ударов бамбуковой палкой, быстро следовавших один за другим. Кожа загорелась, как будто ее ошпарили кипящей водой. Пиай начал визжать, беспомощно, униженно, он был куском избиваемого мяса, которое не могло обороняться.
Так начался первый день каторжника номер двадцать три в третьей гранитной каменоломне Суенета.
Незадолго до отъезда фараон назначил скульптора Хотепа, бывшего помощника Пиайя, надсмотрщиком над всеми скульптурными работами в обоих храмах и распорядился, чтобы он собственноручно сделал фигуры на фасадах. Он также должен был отвечать за работу всех скульпторов, изготовлявших статуи и рельефы.
Едва достигший двадцати лет, Хотеп был словно оглушен. То, о чем он так долго мечтал, теперь сбылось: Благой Бог сделал его начальником над всеми скульпторами и доверил ему самую сложную работу. Теперь он должен показать, что он может многое и что до этого он несправедливо находился в тени Пиайя. Хотеп хотел создать не такие же хорошие, а лучшие работы, чем мастер Пиай. Тогда со временем фараон передаст все должности преступного Пиайя ему, Хотепу. Однако он не будет таким глупцом, чтобы сердить фараона и хвататься за дочь Солнца. Есть люди, которым их высокая должность ударяет в голову, но он, Хотеп, не таков.
Молодой мастер отправился к Большому храму, собственно говоря, не имея никакого намерения, только для того, чтобы еще раз осмотреть площадь, которую должен будет обрабатывать в течение следующих дней. Как угрожающе сжатые громадные кулаки, из-за поднятых помостов возвышались четыре грубо обтесанные головы. Да, Хотеп почувствовал и понял эту угрозу и попытался справиться с ней.
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.