Храбрая леди - [21]

— Понятно.

Разумеется, Уэбб не поверил ни единому ее слову, кроме одного — «покинул». Ее заявление, что она без денег, не имело смысла — Херндон надул людей на миллионы. Она, наверное, промотала все, что у нее было, на всякие женские безделушки и развлечения, поэтому у нее ничего и нет, и не будет, пока она снова не соединится с мужем. Она ясно сказала, что собирается догнать Эдварда, стало быть, знает, где он сейчас. Это означает для него, Уэбба Маккуиллана, только одно: он должен прилипнуть к ней, как горчичник.

— Почему бы вам не продать что-нибудь из вещей вашей родственницы? — осторожно спросил Уэбб. — Ну, я имею в виду, на доход от картин или безделушек в одной этой комнате можно год покупать бифштексы и свиные отбивные.

— Денег от продажи этих картин хватило бы на мясо гораздо дольше, чем на год, но ничего нельзя сделать без разрешения Фицуоррена, а он поклялся, что если недосчитается даже чайной ложки, то все мы окажемся в тюрьме. Дело настолько запутано, кругом такая неразбериха; никто из прислуги не получает денег за работу. Фиби некуда идти, но Дональд и Мэри не могут оставаться слишком долго без жалованья. Мистер Андервуд зависит от той стипендии, которую платит кузина Триста, а Вилли отчаянно нуждается в новых ботинках.

— Стоп-стоп! Кто такой мистер Андервуд и кто этот Вилли?

— Я — Вилли Джонс, эсквайр, собственной персоной. — Светловолосый мальчишка ссутулился в дверном проеме, грызя яблоко.

— Вилли! Что ты там делаешь? — воскликнула Сахарная Энн.

— Ем и заодно изучаю кое-что. — Мальчик прошелся по комнате и уселся на край кровати. — Я только что пришел домой из школы и могу обойтись без новой обуви. — Он поднял ногу так, чтобы показать свои изношенные кожаные ботинки. — Эти все еще можно носить. К тому же я могу взять у мистера Андервуда бритву и отрезать носки. — Вилли, прищурившись, посмотрел на Уэбба: — Вы прямо воскресли со вчерашнего дня. А мистер Андервуд — профессор, который изучает шишки на голове и говорит, что мои воровские наклонности видны сразу. — Он нашел выпуклость на своей голове. — Глупость, если позволите заметить.

— Профессор изучает шишки на голове? — удивился Уэбб.

— Андервуд — френолог, — объяснила Сахарная Энн. — Кузина Триста оплачивает его научные исследования. У него комната на третьем этаже.

— Прямо рядом с мной, — похвастался Вилли. — Он меня учит правильно говорить за то, что я даю ему ощупывать свою голову, и он все записывает у себя в тетрадке. Еще он ходит в тюрьму и там тоже ощупывает головы. Мистер Андервуд клянется, что у многих заключенных точно такие же шишки, как у меня, но я все равно переделаюсь. Я уже больше не ворую.

— Флора мне рассказывала, что у Вилли были стычки с полицией раз или два, прежде чем моя кузина взяла его под свое крыло, — пояснила Сахарная Энн.

Вилли фыркнул:

— Раз или два? Да я был одним из самых лучших карманников в Лондоне. Но я шлепнулся, поскользнулся на огрызке пикуля, и копы меня заграбастали. Слава Богу, я научился у старших парней одному трюку и сумел уйти, скрыться, а потом пробрался на судно, доехал до Галвестона, выкатился на пристани и попал к самым настоящим асам. Мне тут понравилась погода, и я занялся тем же самым.

— Чистить карманы — жалкое ремесло, — строго сказала Сахарная Энн. — Мне удивительно, что ты избежал тюрьмы.

— Да, так и было бы, если бы не миссис Триста. В то утро я украл у нее кошелек. Везучий день, хотя я тогда так не думал. Она схватила мое ухо и чуть его не открутила, а потом увела меня с собой. Это было больше года назад. — Мальчик усмехнулся. — Теперь я честный гражданин и пишу грамотнее всех в этой проклятой школе.

— Вилли! — одернула его Сахарная Энн.

— А что? Посмотрите на свидетельство, которое висит у меня на стене, там все написано, если хотите знать.

— Я делаю тебе замечание за твой язык, молодой человек, но не сомневаюсь в твой правдивости.

Мальчик свел брови на переносице и посмотрел на Уэбба.

— И что это значит?

Рейнджер засмеялся.

— Насколько я понял, ей не нравится слово «проклятая», но она не сомневается насчет твоего свидетельства.

— О да, — кивнул Вилли, — простите, мэм. Миссис Триста всегда напоминает мне, что я больше не живу в грязи и поэтому не должен так выражаться. Но, бывает, у меня само собой выскакивает.

— Я понимаю, — сказала Сахарная Энн.

Вилли наклонился к Уэббу и спокойно заявил:

— Не нравится мне, что этот Фицуоррен взял верх и довел всех леди до полного расстройства. Я не собираюсь позволить ему увезти миссис Тристу в какое-нибудь жуткое место. Кошмарные места! Мою маму забрали туда, когда мне было лет пять. Я никогда не видел ее больше. Мне пришлось учиться жить одному. Скоро она умерла. Я не мог запретить им забрать у меня маму, но я не разрешу сделать такое во второй раз. Теперь я сильнее, старше и знаю, как обращаться с типами вроде старика Фица, но мне надо подкачать мускулы. Мы с вами проскользнем к нему, когда стемнеет, и стукнем по голове кирпичом, потом свяжем, привяжем к паре тяжелых бочек и спихнем в залив.

— Вилли, опять ты за свое!

— Простите, мэм, я забыл, что такие вещи не для нежных женских ушей.