Хозяйка Судьба - [6]

— Они приняты, Гавриель, — мягко ответил Карл.

— С кем собирается воевать Флора?

— С нойонами.

— Что ж, цезарь прав. Победить империю нойонов способны только вы. Но нойоны… Я полагаю, что не ошибусь, если предположу, что пала Южная стена?

«Южная стена?»

Несомненно, маршал был необычайно проницателен, и мысль его по-прежнему была стремительна и точна, как стрела, выпущенная умелой и сильной рукой. Все, что не было сказано вслух, он домыслил сам. Впрочем, для того чтобы мыслить таким образом, надо было многое знать и помнить все это многое. Сам Карл вспомнил о пророчествах женевского безумца всего лишь четыре месяца назад, когда ему практически случайно — «А случайно ли?» — попалась в руки копия старинного пергамента. Копия, которую Карл собственноручно сделал, находясь на службе у мемельского герцога Каффы. Но вот, и пророчества нашлись, и странные совпадения не заставили себя ждать, и маршал Меч интерпретировал намек на войну с нойонами одним единственным образом.

— Да, — ответил он вслух. — Южная стена пала.

— А стальные братья?

— Вот, — Карл тронул рукой сначала украшенную алмазами рукоять Убивца, а затем положил ее на кинжал — Синистру. И раз уж разговор затронул эту тему, решил, что имеет право, спросить, наконец, о том, о чем никогда не спрашивал, пока не стало слишком поздно.

— Могу ли я спросить вас, Гавриель, о происхождении вашего меча?

— Меч, — повторил Гавриель. — Меч… Видите ли, Карл, я не вполне уверен, что имею право рассказывать вам об этом. Впрочем, вы получили меч в дар, и Убивец вас принял, и, значит, условия соблюдены… И вы встретились с парным ему кинжалом, который… С другой стороны… — Гавриель был очевидным образом растерян, что было для него не характерно. — Карл, вы читали книгу Августа Шорника?

— «Славные мечи»? Да.

— Вы слышали о ней прежде? Искали ее?

— Нет, — снова покачал головой Карл, вспомнив всю долгую историю своих встреч с этой книгой. — Пожалуй, это она искала меня.

— Тогда, возможно… — казалось, что Гавриель все еще не был уверен. — Я нашел его в Новом Городе,… в трех лигах от столицы Вольхов есть такое место. Оно называется «Облачный клык». Если нету тумана, и облако не сидит на скале, то ночью, при луне…

«Ночью, при луне, — мысленно повторил Карл. — Два разных места… Две скалы. Любопытно».

— На вершине «Облачного клыка» есть развалины замка. Их трудно увидеть, но… Гароссцы называют его «Герстово пепелище». Герст… Как бы вы, Карл, произнесли это имя на загорский лад?

— Хельшт, — не задумываясь, ответил Карл. — Хельшт?

«Бывают ли такие совпадения? — спросил он себя, и мысленно пожал плечами. — У меня бывают».

Хельшт тоже, по слухам, родился под Голубой Странницей. Тоже жил в замке на неприступной скале, и руины его крепости были видны только в лунную ночь. Знать бы еще, кто и когда разрушил эти замки.

— Хельшт?

— Да, я думаю, это была его крепость. Там есть что-то вроде маленького храма. Он тоже разрушен, разумеется, как и все вокруг, но… Несомненно, когда-то это был храм, Карл, вот только, каким богам молился Хельшт, я не знаю. Но зато именно там я нашел Убивца. Случилось это лет за пятьдесят до нашей встречи. Евгений тогда был всего лишь одним из лейтенантов гвардии Рамонов, а я… Я тоже был молод и полон честолюбия. Что это за птица, как вы думаете?

Карл поднял голову и посмотрел в выцветшее от жары небо. Крупная птица неторопливо скользила на широко расправленных крыльях достаточно высоко, чтобы видеть «полмира», но недостаточно, чтобы казаться черной неподвижной точкой.

— Я думаю, это орлан.

— Прощайте, Карл, — неожиданно сказал Гавриель. — Было славно повидать вас вновь, но я чувствую, что время мое истекло.

Карл мучительно хотел повернуть голову и снова — возможно, в последний раз — увидеть маршала Гавриеля, однако интуиция подсказывала, что делать этого не следует, и он продолжал смотреть в небо.

— Эта Стефания… — голос Гавриеля стал глухим и невнятным, как будто между ними возникла и продолжала расти невидимая преграда. — Ваша жена… Она, должно быть,…

Молчание затянулось, и Карл, наконец, повернул голову.

Дорога была пуста.

2

Слева от тракта, за редкой рощицей каких-то невысоких хвойных деревьев, виднелись приземистые строения дворянской усадьбы или, быть может, большого хутора. Туда уводила хорошо утоптанная тропа, петлявшая между придорожным кустарником, по сжатому кукурузному полю и исчезавшая среди деревьев, окружавших постройки. Однако, оценив на глаз расстояние, отделявшее его от человеческого жилья, Карл решил не тратить время на поиски иллюзорного комфорта. Он расседлал коня, стреножил и пустил щипать пожухлую траву чуть в стороне от тракта. А сам уселся в тени старого ореха прямо на землю, съел гречишную лепешку с куском козьего сыра из своих небогатых дорожных запасов, бросил в рот горсть золотистого войянского изюма, запил красным — с запахом дёгтя — вином с северного берега Флорианского моря, и раскурил трубку.

Разговор с Гавриелем оставил у него неприятный осадок. Любой, кто не знал маршала так, как знал его Карл, мог счесть их беседу вполне обычной, и даже более того, весьма содержательной. И в самом деле, Гавриель рассказал Карлу немало интересного, однако, все, что сказал маршал, несло на себе отпечаток недосказанности, фрагментарности, и незаконченности. Как ни посмотри, но и вполне связным этот разговор тоже не выглядел. Во всяком случае, таково было ощущение самого Карла.