Хозяйка Судьба - [12]
— Так, — кивнул Карл, чувствуя, как знакомый непокой овладевает его бестрепетным сердцем. — Женевское пророчество.
— Ну, да, — тоже кивнул Леон, но, если не обращать внимания на вполне уместные жесты, по его виду трудно было понять, какие чувства он испытывает. Скорее, следовало предположить, что он не испытывает теперь ровным счетом никаких чувств.
«Равнодушие».
— Ты дал мне когда-то копию пророчества, — продолжал говорить Мышонок. — Лет десять назад я о нем вспомнил. Читал что-то и вспомнил… В общем, я стал над ним думать… Ты знаешь, Карл, оказывается, только ленивый не брался за его расшифровку, но я… Я единственный, Карл, смог понять, о чем говорил этот бедняга… Кожаный футляр… Я… Я сунул его в какую-то щель между камнями… Не помню. Было уже темно. Я спрятал его и перебрался в другое место. Вокруг… Все были убиты, и друзья, и враги… Нет, подожди… Один с крыльями был жив. Он долго еще ходил там, а я уже не мог… Не мог. Он ходил там, искал, нюхал камни… Не думаю, чтобы он что-нибудь нашел…
— А ты? — спросил Карл, просто потому что уже не мог не спросить.
— Я… — Леон равнодушно пожал плечами и посмотрел на Карла. Его взгляд был безмятежен и пуст, как у младенца. — Он слушал мое сердце, но я его остановил. Наверное, он решил, что я мертв. Впрочем, я, и в самом деле, мертв. Кровь уходит слишком быстро, и у меня нет сил ее остановить. Холодно… Очень холодно, Карл. До утра я не дотяну, а может быть, я уже…
Его голос звучал ровно, монотонно, а речь утратила плавность и связанность. Время уходило, и следовало спешить, тем более, что ничем другим Карл Леону помочь уже не мог.
— А те бумаги, что остались в Орше? — спросил он.
— Они на кладбище, — сообщил Мышонок рассеянным тоном. — В каком-то заброшенном склепе. Не помню.
— Кто знал о том, что ты расшифровал Женевское предсказание?
— Все, кто пожелал узнать, — пожал плечами Леон. — Я же, дурень хвастливый, так и написал в «Наместнической войне».
«И поехал через Ворота Саграмон, и туда же направился я…»
— Кто знал о том, что ты «хозяин слова»? — спросил он через силу.
— Никто… не знаю, — казалось, силы покидают Леона. — Извини, Карл, но, кажется, я должен идти.
— Подожди! Ты знаком с Даниилом Филологом?[5]
— Даниил? — Леон погладил лоб, как будто вытирал испарину, которой, впрочем, там не было. — Даниил Кормак… Да… В Бонне… Лет сорок назад… Он научил меня «рамочным формулам»… Теперь, он, кажется, в Семи Островах…
5
Мышонок ушел. Придет ли он когда-нибудь еще? Карл этого не знал, зато он знал теперь другое, Леон из Ру ушел туда, откуда не возвращаются. Настоящий Леон. А тот, кто сидел еще совсем недавно напротив Карла, освещенный светом живого огня, и говоривший с Карлом голосом Мышонка, это все-таки был уже не Леон. Карл не знал, кто это был или, быть может, что, но рациональное знание и знание сердца, разные вещи. Художественное чувство трудно обмануть, впрочем тот, кто приходил к его костру, те, кто посетил Карла сегодня на Гуртовой тропе, и не пытались казаться тем, чем, на самом деле, не являлись.
«Мышонок»
При мысли о друге, казалось, закипела в жилах кровь, и красный туман встал перед глазами. Таких сильных эмоций Карл не испытывал с тех пор, когда полгода назад увидел на Льняной улице толпу разбуженных среди ночи, испуганных людей и решил… Боги! Тогда, его воображение нарисовало образ мертвой Деборы, и ужас от необратимости свершившегося, разрушил стены уверенного спокойствия, которые Карл возвел вокруг своей души. Холодная ярость затопила его тогда всего целиком, и он был готов залить Сдом кровью и утопить его в этой крови.
Карл сидел перед костром, смотрел на огонь, но видел сейчас залитое мраком холодное ущелье в Мраморных горах, черные камни и черные тела, разбросанные, как попало вдоль узкой тропы, ведущей от перевала к долине Пенистой. Черные камни, черные тела… и черная кровь на камнях. Где-то там умирал сейчас маленький нескладный человечек, которого много лет назад, он, Карл, прозвал Мышонком. Леон никогда на него не обижался, вообще ничто и никогда не омрачало их дружбы.
«Ничто и никогда».
Карл снял камзол, вздернул к плечу широкий рукав белой рубахи, и, вынув из ножен Синистру, резко полоснул кинжалом по своему левому предплечью. Протяжно «закричал» клинок, и басовито откликнулся на его вопль Убивец. Хлынула кровь. Секунду Карл безмятежно смотрел на то, как она заливает его руку и капает на камни, потом встал и, протянув руку к костру, пролил свою кровь в огонь.
«Тебе!» — сказал он мысленно. — «Все, что могу».
Ему показалось, что те же самые слова произнесли вслед за ним — на своем особом языке — меч и кинжал, и огонь в костре вспыхнул ярче, чем прежде, как будто кровь Карла могла гореть, как масло или смола. Еще секунду он стоял над огнем, ощущая кожей жар, источаемый пламенем, и чувствуя одновременно тот ужасный холод, который пьет сейчас последние капли жизни из беспомощного тела его друга. Потом он положил ладонь правой руки на рану и, закрыв глаза, представил, как день за днем, медленно, но неуклонно затягивается, заживая, эта рана. Такие вещи удавались ему не часто, а себе самому он смог таким образом остановить кровь всего лишь дважды за всю свою долгую жизнь. Но сейчас он об этом даже не подумал, он просто сделал то, что подсказала ему интуиция и не ошибся. Когда, через несколько минут, он отнял правую ладонь от левого предплечья, от глубокой раны, которую он сам же себе только что нанес, там остались лишь свежий розовый шрам да засохшая старая кровь.
Два разных мира, две судьбы. Инструктор по выживанию спецназа ГРУ и пилот-ас, капитан-лейтенант 2-го ранга воздушного флота. Теперь они в одном теле, только сознание пилота погибло. А выжить надо любой ценой. И это работа для спецназа.Тут память и навыки пилота постепенно возвращаются. Очень кстати. Пора снова вставать на крыло.
Это история успеха. История о том, как безродный сирота, выросший в трущобах самой грязной помойки планеты Эвр, делает стремительную карьеру в Военно-космических силах империи Торбенов. Это история выживания там, где всё решает способность ежедневно и ежечасно драться за кусок хлеба, за место у огня, за право дожить до рассвета. Эрик Минц прошел путь от безымянного воспитанника в богом забытом приюте на краю мира до блестящего офицера, которого сам государь-император наградил высшим орденом империи «Звездой и Мечом».
Путь через Старые графства в мире, где оборотни и призраки встречаются чаще, чем добропорядочные прохожие, нелегок и опасен. И одолеть его должны пятеро: Виктор ди Крей — человек, не помнящий своего прошлого, Ремт Сюртук — призрак, позаимствовавший чужое тело, Сандерс Керст — поверенный адвокатской конторы, девушка-сирота Тина и ее воспитательница Адель. Цель путешествия — вернуть Тину в отчий дом, ведь она графского рода. Вот только сделать это непросто. Кто-то очень не хочет, чтобы бедная сирота обрела положенное ей богатство и власть.
Продолжение увлекательного произведения автора про сироту с улицы, пробивающегося на вершину общества космической империи.
Два разных мира, две судьбы. Инструктор по выживанию спецназа ГРУ и пилот-ас, капитан-лейтенант 2-го ранга воздушного флота. Теперь они в одном теле, только сознание пилота погибло. А выжить надо любой ценой. И это работа для спецназа. Тут память и навыки пилота постепенно возвращаются. Очень кстати. Пора снова вставать на крыло.
Продолжение романа «Волшебство, Магия и Колдовство». Книга 2. Куда бы Судьба ни занесла Маркуса Гримм, война следует за ним по пятам. Обучение в крепости колдунов становится для него и его друзей всего лишь короткой передышкой перед очередной битвой. Юный колдун пройдет через бесчисленные сражения и испытания, победы и поражения, сомнения и искушения, прежде чем сумеет понять, что на этот раз ему придется взвалить ответственность за судьбы тысяч людей на свои собственные плечи. Война это грязная работа, и его руки не останутся чистыми!
Рассказ опубликован в газете "Просто фантастика", июль 2006 г.
Боевой крейсер "Амхерст" земных сил Федерации обнаружил в глубоком космосе корабль с сигналом "SOS". Это оказалась спасательная шлюпка с Перна, и туда была выслана спасательная экспедиция...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ участвовал в 8-м конкурсе «Русский Эквадор». В финал не вышел.
Война и Дорога стали его Судьбой. Боец и Долгоидущий – он менял врагов и сюзеренов, переходил из страны в страну, из языка в язык, успел побывать и солдатом, и военачальником, но суть оставалась неизменна: он был человеком войны. Под ее грозную музыку вершится все – даже любовь, обретенная им на бесконечных дорогах ойкумены. В опаснейших схватках с могущественными магами, искусными бойцами и невиданными существами шел он сквозь реальность, раскачанную бросками Костей Судьбы. Кто-то неизвестный решил сыграть в самую опасную и непредсказуемую игру в мире.
Все, что Карл делал в жизни, он делал по-настоящему или не делал вовсе. Карл никогда не изображал любовника, он всегда любил женщин, которые любили его. И живописью он не «занимался», как иные, пусть даже и более одаренные, чем он, художники. Живописью Карл жил. И на войне он тоже был самим собой и только самим собой – мастером войны, а война, маленькая она или большая, всегда являлась для него одним и тем же – жестоким противостоянием, в котором ты можешь либо победить, либо умереть. Приняв много лет назад свой первый бой на стенах осажденного города, он уже никогда не прекращал сражаться.