Хозяйка перекрёстков - [70]

К счастью, своей следующей мишенью огнедышая тварь выбрало именно Тайлина – видимо, всё-таки затаило злобу из-за стрелы. Когда она бросилась на солдат, я оказался у неё во фланге, и воспользовался этим.

Меч в руках ощутимо вибрировал, но это не мешало. Наоборот, клинок будто ожил и сам рвался в бой, немного корректируя движения запястья. Я готов был поклясться, что снова услышал отчетливое рычание, похожее на собачье или волчье. И это точно была не тварь, которая на нас выскочила – та больше хрипела, чем рычала – видимо, глотка её деформировалась так, что она не могла издавать других звуков.

Чудовище, сиганув метров на шесть, с грохотом врубилось в сомкнутые щиты солдат. Мелькнули светящиеся раскаленные когти, грива спутанных черных волос, окутывающая тощее туловище, разметалась в движении, будто струи краски в воде. Инстинкт самосохранения так и вопил – «Беги!», «Прячься!». Бросаться на эту тварь самому казалось настоящим безумием.

Но я бросился. И прежде, чем она успела развернуться, дважды вонзил клинок ей в бок и в спину.

Щит вскинул чисто рефлекторно, когда тварь ударила в ответ. Когти скрежетнули по металлу так, что дрожь по позвоночнику пробежала, но в отличие от солдатских, Щит вепря выдержал натиск. Протаранив гадину, я сшиб её с ног. Хотел снова ужалить клинком, но она откатилась на несколько шагов назад. И тут же прыгнула, распластавшись в воздухе черной кляксой.

Я присел на одно колено, закрываясь щитом. И едва тварь ударилась в него, распрямился, стряхивая её. Она успела изрыгнуть жидкое пламя, но то лишь зазря расплескалось по брусчатке.

Подоспели латники, ударили одновременно с двух сторон, пытаясь взять тварь в клещи. Но она извернулась и снова ринулась на меня – уже не прыжком, а на четырех костях, заметно прихрамывая на левую сторону. Из ран её обильно хлестала кровь.

Я рубанул навстречу нижним краем щита, тут же отпрыгнул, крутанулся, пропуская её мимо себя, и снова ударил – на этот раз мечом. Получилось удачно – наступив всем весом на нижнюю конечность монстра, я не дал ему увернуться, и ударом сверху вниз пробил почти насквозь. Задел какой-то жизненно важный орган – тварь, выгнувшись дугой, протяжно захрипела, извергая на камни целый фонтан дымящейся рвоты, но уже не такой опасной, как прежде. Раскаленные когти тоже быстро тускнели.

На всякий случай я ещё дважды пронзил её клинком – пока тот не задрожал вдвое сильнее и не издал удовлетворённый рык. Чудовище обмякло, бессильно растянувшись на мостовой.

В наступившей тишине всё ещё раздавался басовитый речитатив отца Калимана – тот продолжал молиться. Лучше бы этим своим посохом чудовище огрел, ей-богу. Больше толку было бы.

– Вот ведь адово отродье! – тяжело дыша, выругался Тайлин, пнув черное уродливое тело так, что оно перевалилось на спину.

– Баба, кажется. Была, – добавил Эсдин, брезгливо поморщившись.

Он был прав – у монстра и правда сохранились вторичные половые признаки. На тощем искорёженном мутациями теле они смотрелись нелепо и омерзительно, будто лишний раз напоминая, насколько противоестественно то, что произошло с этой несчастной женщиной. Сам хаос коснулся её, искажая и уродуя так, что тело поплыло, как расплавленный воск.

Я подумал о Красной руке. Даже если они научились как-то управлять игнисом, чтобы усиливать своих последователей, то сильно сомневаюсь, что это проходит без сучка и задоринки. Наверняка во время подобных экспериментов у них постоянно случаются всякие неожиданности. Игнис – штука слишком коварная и нестабильная.

Отчаянные ребята, ничего не скажешь. Если, конечно, они это делают добровольно…

– Да упокоит Триединый его душу, – осеняя обезглавленное тело латника крестом, произнёс отец Калиман. – Он погиб храбро, отдав свою жизнь, чтобы мы смогли достичь своей цели. Достойнейший поступок, коим он заслужил место в райском саду.

Это, мягко говоря, было преувеличением. Бедолаге просто не повезло, и ничего особо геройского в его смерти не было. Но святоша, похоже, не мог обойтись без пафосных фраз.

Я обратил внимание, что крестится он необычно – не так, как на земле. Да и вообще религия на этом Осколке, хоть и напоминает по внешним атрибутам христианство, наверняка имеет и массу мелких различий.

В своей прошлой жизни я не относил себя ни к одной конфессии, поэтому и местные верования воспринимал спокойно – просто как часть культурных особенностей. Но то, что здесь, в Лабиринте, проявляются отголоски христианства, выглядит любопытно. Причём вряд ли этот Осколок – слепок с Земли. Слишком много чуждых деталей.

– Ну, а ты, наёмник… – Калиман окинул меня задумчивым взглядом. – Похоже, я не ошибся, взяв тебя с собой. Сам Триединый ниспослал тебя!

Ну да, ну да. Только вот выглядит этот Триединый, как бледнокожая рогатая демоница с пышным бюстом и бездонными провалами вместо глаз. Вот бы ты удивился.

Своего скепсиса я, конечно, постарался не выдать и сдержанно кивнул в ответ.

В одном Калиман был прав – без меня солдаты вряд ли справились бы. Двигались они слишком медленно, в том числе из-за тяжелых доспехов. При этом броня не особо помогала им против огненного дара монстра.