Хозяйка корней - [24]

Бородатая слегка оглушенная рыба проглотила наживку с крючком.

— А... ну, вообще… можно подумать. — Было понятно, что гном издевается, но некая мысль уже ищет в густой шевелюре путь к его черепной коробке. — Только смотри, хозяин я строгий да требовательный.

— Что же ты от учеников требуешь? — спросила я с искренним любопытством.

— Ну, черную работу делать: топить очаг, носить воду, корнеплоды чистить. В работе — струмент подавать, мыть. Иногда доверю трудное дело, на испытание, как сейчас. Парнишка в подмастерьях пять лет обычно. Девка — дело особое, ну, десять давай.

Я с трудом сумела подавить смех.

— А еще я могу менять пеленки.

— У меня детеныша нет, — слегка ошарашенно ответил гном.

— Тебе менять пеленки. Качать тебя в колыбели, петь песенки и рассказывать, как надо лечить зубы, чтобы тебе платили деньгами, а не подзатыльниками. Потому что ты зубы лечить не умеешь, и это все сейчас видели.

Толпа вокруг взорвалась ревом и смехом, ржали даже коллеги-цирюльники.

— А за аренду инструмента — две медяшки, — уверенно сказала я, ни капли не заботясь о том, что в кармане у меня вошь на аркане. Ничего, выкручусь.

Глава 17

Лимеас из клана Остролиста

 Донесение было кратким, понятным и исчерпывающим. Ничего лишнего, но я будто побывал на месте происшествия.

Молодая эльфийская вдова Энтуниэль, совладелица ювелирной лавки, постоянная подруга гнома (деликатно не написали «сожительница»). Наш беспокойный народ встает рано, вот она и пошла на рассвете в лавку. В большом городе всегда найдутся чудаки, готовые купить ожерелье через час после рассвета.

Ночью лавку охранял сторож, но сама Энтуниэль шла без охраны и до лавки не добралась. Обнаружена в Малом Горшечном проулке, куда по собственной воле забрела бы вряд ли, но затащить с Прямой улицы — нетрудное дело.

В донесении сказано только «убита и, возможно, ограблена». Если на несчастной Энтуниэль нет драгоценностей, то не «возможно», а точно. В ювелирных лавках женщины работают редко, но если работают, то всегда надевают драгоценности — на показ клиентам.

Хорошо, что убита без надругательства. Надругательство повышает опасность, что подозреваемых будут рвать на части без суда. По моему опыту, в первую очередь — невиновных.

Плохо, что в донесении не указан способ убийства. Значит, есть какой-то важный нюанс, о котором лучше лишний раз не говорить и не писать. Который, конечно же, очень скоро всплывет слухами и придаст истории дополнительный смысл. Тот смысл, от которого в городе станет не спокойней, а наоборот.

Впрочем, мне и так понятно, о чем будут говорить, прежде всего в эльфийском Доме и гномьем Доме. Гномы — что жизнь гнома с эльфийкой ничем хорошим не кончится и что случившееся к лучшему, не успела гнома довести до ручки, так как ювелирка не эльфийское занятие. Эльфы — конечно, ужасно, что случилось, но всё к лучшему — не будет испорчена раса. Найдется несколько особо мутных личностей, которые скажут: «Эти убили, чтобы не обанкротила», «свои убили, чтобы не родила смеску».

Но эти разговоры — тишайшим шепотом. Вслух во всем Городе заговорят, что по улицам пройти нельзя: то стража облаву устроит, то женщину убьют почти средь бела дня. Мы платим налоги, вы должны обеспечить нам покой!

Я не буду никому объяснять, что девушка с мешком золота может безопасно гулять в любое время суток только в выдуманном городе. Я просто найду убийцу.

Конечное, многое сделано уже без меня. Оцеплено место происшествия. Собраны свидетели — всякий, кто мог видеть и слышать. Пущены поводыри с нюхачами, правда, они наверняка убедились, что злодей замел следы. От почтенного старческого отдыха оторвали лучшего мага-прошловидца. Он будет на месте преступления через час и, конечно, не сможет сказать, кто убийца, его способности так далеко не простираются. Но вполне возможно, обратит наше внимание на какие-то мелочи, которых не учел преступник.

Мне стоит поспешить, чтобы успеть туда раньше него и отдать нужные распоряжения.

Но сейчас надо закончить самое важное дело — начатое дело. Это мой принцип. Тем более в ближайшие часы помощник должен думать о неизвестном злодее, а не маяться зубной болью.

— Постарайся быстро, — сказал я. И, не удержавшись, добавил: — Мне показалось, что лучший зубодер этого закутка не носит бороды.

Флесс понимающе кивнул и криво усмехнулся. Он, как и я, был зрителем недавнего представления. Так что быстро направился к пятачку у стены зернового склада, где от века располагался Цирюльный ряд. К той самой женщине, которая только что эффектно избавила орка от зубной боли, а гнома-халтурщика — от гонорара.  Я улыбнулся: мой помощник из тех, кто, если торопится, делает все особенно уверенно и четко.

— Эй, любезный! — Голос у Флесса истинно вампирский, несмотря на примесь эльфийской кровушки в его жилах. Глубокий, низкий, завораживающий. И такой, что, даже когда Флесс говорит тихо, его слышно в любом уголке управления.

Гном вздрогнул и подпрыгнул, обернувшись на оклик. И тут же растерял весь свой воинственный вид.

— Что угодно господину?

— Господину угодно избавиться от боли, — спокойно пояснил Флесс и насмешливо прищурился на незадачливого зубодера. — И быстро.