Хозяин Туманного замка - [25]

Уже через два года того лимина тоже приговорили к смерти, за клевету, против моей семьи. Я пришла на казнь проклясть его, но не смогла. Там, у эшафота, стояло два его сына, и я не смогла причинить им большую боль. Не знаю почему, но не смогла. Сколько раз я пожалела об этом? Не знаю. Много. Может и не одного. Я не стала меньше ненавидеть лиминов, я все также стремилась отомстить за родителей, но в тоже время понимала, что не только этот народец погубил элиту, а, возможно, и не столько он. Со временем эта острая боль притупилась, а жизнь диктовала новые условия, по которым мне и приходилось жить. Сейчас же я вспомнила все, до мельчайших подробностей, и мне снова стало больно, а еще меня насторожил этот сон. Что-то будет?

Ответ пришел сам собой, скорее, чем я ожидала, уже через несколько дней. Мне пришлось выполнять приказание Мастера, и не попадаться на глаза ни слугам, ни другим ученикам. Нет, я не боялась того, что Мастер перестанет меня учить, просто почему-то была уверена, что это его решение оправдано. Если я слышала где-то вдали разговоры учеников, то старалась переменить направление, и даже не слушать, что он говорят. Но это тоже не могло продолжаться вечно.

В тот день мне надо было сходить к Учителю Ориону по поручению Мастера, а в коридоре опять толпились ученики. Я постаралась успокоиться и принять невозмутимо выражение лица, и без эмоций пройти по коридору. Удалось, но я все же заметила, что в центре внимания опять мой знакомый лимин, взяв у Учителя снадобья, я побрела обратно.

Но что-то изменилось. Прибалдевшие ученики ошарашено стояли вдоль стен, а Ром стирал с лица кровь. Что случилось? Я остановилась и попыталась понять, ничего не получалось. Я нашла взглядом лимина, и мне все стало ясно. Он не выдержал и сорвался, распустив руки, и, наконец, вмазав тому, кто этого действительно заслуживал, вот только Ром это не тот человек, который способен простить прилюдное унижение, что-то будет. Это что-то произошло в мгновение ока, многие так и не поняли, что это было и почему. С рук Рома сорвалось заклинание и лимина отбросило ударной волной, он отлетел и ударился о стену, изо рта потекла тонкая струйка крови. Не знаю почему, но я сразу решила, что это серьезно. Уже не обращая внимания на окружающих, я подошла к своему бывшему товарищу по несчастьям, встала возле него на колени. Он еще дышал, но с трудом. С большим.

— Это ты? Как хорошо.

— Что хорошего? Я приношу тебе только несчастья.

— Или наоборот. Госпожа, я… я сын…

— Я знаю. Ты Теризар, сын Оджина, казнившего и казненного. Я узнала тебя еще в первую нашу встречу.

— Я виновен в смерти твоей семьи.

— Не ты.

— Я принял на себя вину отца, после…

— Ты не виноват.

— Прости меня, госпожа… Если… сможешь! — эти несколько слов дались Теризару с большим трудом, кровь изо рта потекла еще сильнее. Я понимала, он умирает. Странно, мне вдруг стало как- то не по себе, простить его значит предать родных, а может и не предать?

— Я прощаю тебя, Теризар, сын Оджина, ибо смерть влечет за собой смерть, а проклятье — проклятье. Ты страдал и искупил его грех, пусть ваши души встретятся на той стороне мира и обрадуются этой встрече. — Лицо лимина изменилось, стало тихим и умиротворенным.

— Спасибо тебе, дочь Великих — промолвил он, а потом вздохнул полной грудью, выдох и его, еще недавно живые глаза начали стекленеть. Все. Сын Оджина покинул тот мир, который был столь жесток. Я почувствовала пустоту. Странно.

Встав с колен, обернулась. В коридоре стоял Учитель Орион, Артур, Мастер. Ром выглядел почти безумцем.

— Что с ним? Почему он не встает?

— Он умер — я сказала это спокойно. Просто подтвердила уже всем известную истину.

— Нет. Он не мог. Я не мог…

Значит, мог. Не убивайся, там ему будет лучше. — Мне нужно уйти. Я нашла глазами Мастера, я ожидала, что он разозлиться, накинется на меня, но он позволил нашим глазам встретиться и в его глазах читалось уважение к равному. Я подошла к нему, поклонилась, отдала снадобье, он кивнул, позволяя мне уйти. Через несколько коридоров я почувствовала, что не могу стоять на ногах, в горле стоял ком, а глаза предательски щипало. Я нащупала стенку, оперлась, закрыла глаза. Кто-то взял меня за плечо, мои глаза открылись:

— Артур…

— Все будет хорошо. — Я прижалась к его плечу, ноги подкосились, а спустя секунды он нес меня по коридорам замка, почти без сознания.

Глава 6

Я не плакала с тех самых пор, как убили моих родных. В тот день, когда похоронили моих родителей, я выплакала последние слезы. Потом, чтобы не происходило, и скольких бы я не теряла, слез не было, что бы я не чувствовала. Но после смерти лимина, впервые за восемь лет, я плакала. Нет, не от боли от его потери, я не была привязана к нему, даже не от жалости — ему там действительно будет лучше, мои слезы были светлыми, очищающими душу. Я простила его. Я смогла его простить. Не смотря на родовые обычаи, которые чтились также как и Древние Законы, не смотря на ненависть, горевшую в душе ярким пламенем вот уже восемь лет, не смотря на все, что мне должно делать (все это «должно» было вдолблено мне в голову в период с трех до пяти лет, услужливой гувернеркой). По большому счету, я пошла против себя, но мне от этого стало легче. Словно кто-то приложил снадобье к ожогу, и оно сняло боль.